На тёмной стороне искусства: как мошенники и фальсификаторы обманывают арт-дилеров

Всего за несколько недель до скандала обвинение в продаже фальшивых работ Уорхола, Лихтенштейна, Бэнкси и того же Баския было предъявлено арт-дилеру из Палм-Бич. Как рассказал RR Крис МакКео, агент отдела ФБР по расследованию преступлений в области искусства, «всякий раз, когда всплывает 2-3 мошенничества, это число надо умножать минимум на 10». Опытный фальсификатор «сделает и 20—50, и тысячу подделок». Засилье фальшивок изменило его взгляд на мир. «Каждая новая работа вызывает у меня скепсис, — добавляет МакКео. — Я считаю её поддельной, пока не докажу обратное».

И подделки — это далеко не всё. Мошеннические схемы, кражи, дела об отмывании денег всколыхнули арт-сферу, а мировые власти принимают жёсткие меры в отношении торговли крадеными предметами старины, которая развернулась в период войн на Ближнем Востоке. Только за последний год арт-дилер Иниго Филбрик был приговорён к семи годам лишения свободы за махинации на сумму $86 млн, миллиардер Майкл Стейнхардт избежал судебного преследования, согласившись передать не менее 180 украденных артефактов на сумму $70 млн, а Жан-Люк Мартинес, занимавший пост директора Лувра, был привлечён по делу о торговле древностями.

Причины всплеска громких дел как явные (астрономические суммы, циркулирующие в арт-мире, торговля в интернете, непрозрачность сделок), так и менее очевидные. Мало кто задумается о покупке дома с семизначной ценой без тщательного осмотра и подробного договора. А многомиллионными произведениями искусства обычно обмениваются после рукопожатия или даже телефонного звонка. В клубе коллекционеров никто не хочет рисковать и обижать привратника, ведущего к первоклассным работам. «У вас могут быть все деньги мира, — говорит Джадд Гроссман, юрист, специализирующийся на искусстве, — но если вы раскачиваете лодку, если вы слишком требовательны, галерея вам ничего не продаст. Люди склонны плыть по течению».

Кроме того, многие нечистые на руку дельцы знают, что преступления в области искусства трудно расследовать. Банки обязаны сообщать о подозрительной активности клиентов, но галереи и аукционные дома, привыкшие смотреть в другую сторону, если человек приносит чемодан наличных, только недавно почувствовали ограничения. Закон о борьбе с отмыванием денег от 2020 года затронул и арт-рынок, хотя правила ещё не до конца прописаны. Хаосу также способствует завеса секретности: искусство часто продают через офшорные подставные компании в порто-франко Женевы и Сингапура, чтобы избежать налогов и прочего надзора.

До рейда ФБР вопрос о картинах OMA дискутировался годами. Легенда, которую их владельцы рассказали, а музей повторил, гласила, что Баския нарисовал работы на картоне в 1982 году, когда жил у дилера Ларри Гагосяна, и продал телесценаристу Таду Мамфорду (M*A*S*H, The Cosby Show) за $5 тысяч. Мамфорд запер их на складе на 30 лет. В 2012 году, когда счёт за хранение остался неоплаченным, работы были проданы с аукциона. Двое мужчин, Уильям Форс и Ли Манджин, купили их за бесценок, а позже к ним добавились 6 работ известного лос-анджелесского юриста и инвестора Пирса О’Доннелла, который нанял экспертов для проверки. Одна из них, Джордана Мур Саггезе, профессор Университета Мэриленда в Колледж-Парке, написавшая книгу о художнике, сообщила, что экспертиза, за которую она получила $60 тысяч, была «конфиденциальной и предварительной» и основывалась исключительно на фотографиях. Она также утверждала, что категорически отвергла 9 работ и признала, что 11 «могли бы быть», а 7 «могут быть» подлинными, хотя для уверенности ей требовался личный осмотр, которого так и не случилось. При этом расследование The New York Times выявило, что на картоне одной из работ были надписи шрифтом FedEx, который ввели в 1994 году, шесть лет спустя после смерти Баския.

Через 10 лет после покупки Форс и Манджин безуспешно пытались сбыть картины, что говорит о том, что инсайдеры сильно сомневались на их счёт. Советник по искусству Тодд Левин сообщил RR, что забраковал работы на основании присланных ему файлов JPEG. Спустя годы он был поражён, прочитав, что ОМА выставил «те самые» работы Баския, и прилетел в Орландо, чтобы увидеть их во плоти. «Взглянув на них, я подумал: "Это фальшивка из фальшивок", — вспоминает он. — И уходя написал записку директору музея Аарону де Грофту, в которой выразил свою озабоченность». Когда де Грофт не ответил, Левин попытался позвонить в музей, а затем опубликовать свои сомнения в соцсетях OMA, но безрезультатно. «Ответом было полное молчание. Вот тогда я разозлился». И привлёк ФБР, которое вмешалось как раз перед тем, как выставка должна была отправиться в Италию. После конфискации OMA заявил, что является свидетелем, а не объектом расследования. Но через несколько дней де Грофта уволили.

Если подделка банкнот явно незаконна, то копирование работы или стиля художника таковым не является. По крайней мере, некоторые картины из дела галереи Палм-Бич изначально поступили на рынок как репродукции. Галерист Даниэль Эли Буазиз якобы купил их за бесценок в интернете, затем выдумал ложный провенанс и продал их с высокой наценкой — в том числе за $12 млн агенту под прикрытием. При этом виновным себя Буазиз не признал.

Даже копирование подписи художника не нарушает закон, по словам Джейсона Эрнандеса, бывшего помощника прокурора, который вёл печально знаменитое дело Knoedler, одной из самых почтенных галерей США, которая за 17 лет продала десятки подделок под Ротко, Поллока, Мазервелла и других художников XX века. На самом деле их нарисовал китайский профессор математики из Квинса, который якобы не знал, что они будут продаваться как настоящие. (Когда власти наконец пришли в его гаражную студию, он уже был в Китае, в качестве улики остался конверт со старыми гвоздями и надписью «Марк Ротко».)

«Если вы нарисуете что-то в стиле Поллока и напишете "Дж. Поллок", то не совершите преступления, когда кто-то скажет: "Красиво. Даю вам $500 тысяч", потому что вы не давали ложных сведений, — говорит Эрнандес, ныне юрист с частной практикой в Майами. — Но если к вам подойдёт человек со словами: "Красиво. Это настоящий Поллок?" — и вы скажете: "Да", вы совершите мошенничество». Но только в том случае, если получите деньги.

Эрнандес приводит странный случай 2010 года, когда житель Миссисипи по имени Марк Лэндис написал множество работ в стиле разных художников, в основном американских импрессионистов, и за 20 лет передал их в дар по крайней мере 50 музеям. Возможно, ради простого удовольствия увидеть, как его работы висят рядом с известными полотнами. Даже после разоблачения он продолжал дарить картины, используя псевдоним Jesus priest. С правосудием Лэндис никогда не сталкивался, поскольку не просил гонорара, а также, что разумно, не брал налоговый вычет. (Мошенников часто арестовывают не за проступки, а за то, что они не декларируют доходы.) Лэндис лишал музеи не средств, а авторитета.

Жулики слишком хорошо знают, что эгоизм и сопутствующая ему боязнь публичных насмешек мешают коллекционерам и музейным работникам сообщать о преступлениях. Никто не хочет признаваться в том, что был обманут. Очень часто жертвами махинаций становятся вовсе не новички, никогда не переступавшие порог аукционного зала, а опытные специалисты.

Возьмём, к примеру, Майкла Овица, который вложил миллионы в образцы абстрактного экспрессионизма, поп-арта, минимализма, а также офорты Рембрандта и долгое время занимал престижное место в совете директоров MoMA. Соучредитель голливудской компании CAA, Овиц славится деловой хваткой. Тем не менее даже он стал жертвой недобросовестного дилера.

Около десяти лет назад Овиц передал две работы художника Ричарда Принса Перри Рубенштейну, который владел галереей в Челси, а затем перевёз её в Лос-Анджелес, где вскоре обанкротился. Он якобы продал одного из «Принсов», но удержал средства и попытался продать другую работу ниже минимальной цены, которую установил Овиц. В 2017 году Рубенштейн признал два пункта обвинения в краже в особо крупном размере путём растраты и был приговорён к шести месяцам тюремного заключения. (Он раскаялся, а после освобождения стал арт-советником и писателем, умер в июле.)

Овиц сообщил RR, что не решался сообщить властям о неправомерных действиях дилера. «Послушайте, я не хотел огласки, — объясняет он. — Мне было стыдно. Я чувствовал себя глупо». Сейчас он имеет дело только с «самыми авторитетными людьми». И старается заранее заключить контракт при передаче работы на продажу. «Я больше не буду сотрудничать без документов, — говорит он. — То есть с Гагосяном, Марком Глимчером или Дэвидом Цвирнером буду. А с теми, кто не так известен в бизнесе, не буду». Он сочувствует Доменико Де Соле, главе Tom Ford International и бывшему председателю Sotheby’s, который купил подделку под Ротко у Knoedler. «Доменико Де Соле не глуп, — говорит Овиц. — В его защиту могу сказать, что тоже попался бы».

Заскочить к Кнёдлеру за Пикассо было так же удобно, как и к Бергдорфу за новым галстуком, но в 2011 году мир потряс скандал с фальшивками. Основанная в 1846 году галерея снабжала искусством таких богачей, как Эндрю Меллон и Генри Клэй Фрик, и в начале XXI века оставалась надёжным источником канонических работ современных художников. Но оказалось, что давний директор Knoedler Энн Фридман продала около 40 подделок на $63 млн. Все они поступили из одного источника, от женщины по имени Глафира Росалес, которая доставила их по модному адресу галереи в Верхнем Ист-Сайде на своей машине. Росалес позже призналась, что придумала историю о европейском коллекционере, «мистере Икс», который приобрёл холсты у известного в арт-мире персонажа, близкого к нескольким экспрессионистам. Как в любой мыльной опере, в схеме позже появился поворот, другой посредник с хорошими связями. К счастью (или несчастью), все персонажи обеих сказок были к тому времени мертвы, а «сын» мистера Икс, разбазаривающий сокровища, потребовал полной анонимности.

«В мире искусства действует обратная логика: чем невероятнее история, тем скорее люди в неё поверят», — говорит Тиаго Пивоварчик, основатель New York Art Forensics, которая проверяет арт-объекты на подлинность.

Помимо Де Соле обманутым оказался управляющий хедж-фондом Пьер Лагранж, чей иск против Knoedler, продавшей ему фальшивого Поллока (нанятые им эксперты обнаружили жёлтую краску, произведённую не ранее 1970 года, то есть через 14 лет после смерти художника), вызвал поток судебных разбирательств и привёл к закрытию галереи. В конце концов Росалес признала себя виновной в мошенничестве, отмывании денег и уклонении от налогов, отбыла всего три месяца в тюрьме и была приговорена к выплате компенсации в размере $81 миллиона своим жертвам. Поклявшись, что её обманули, Фридман настаивала на своей невиновности, и ей обвинение так и не было предъявлено.

Не каждый жулик может скопировать мазки Тициана или Твомбли. Но в наши дни ему достаточно владеть технологиями. NFT, модные в 2021 году, в 2022-м превратились в мыльный пузырь, став лёгкой добычей для хакеров, укравших цифровые работы с OpenSea и других маркетплейсов на миллионы долларов. Поскольку NFT представляют собой просто строчки кода, а не физические объекты, они оказались уязвимы для любого студента-айтишника.

Эти кражи, без сомнения, прибыльны, но им не хватает стиля и гламура, приличествующих миру искусства. Более интересный пример воровства в особо крупных размерах произошёл в предрассветные часы 18 марта 1990 года, когда грабители, переодетые полицейскими (намёк на перформанс?), связали двух охранников в бостонском Музее Изабеллы Стюарт Гарднер и скрылись с 13 шедеврами, включая работы Рембрандта, Вермеера, Мане и Дега. 32 года спустя дело остаётся засекреченным.

Число таких старомодных ограблений сокращается, поскольку украденные шедевры легко идентифицировать, в отличие, скажем, от драгоценных камней. Не случайно в июне этого года вооружённые грабители нагло похитили со стенда международной арт-ярмарки TEFAF в голландском Маастрихте драгоценности, а не картины.

Кражи произведений искусства стали более изощрёнными, теперь воруют понемногу, но долго. В 2014 году Джеймс Мейер, который 27 лет работал ассистентом Джаспера Джонса, был приговорён к 18 месяцам тюремного заключения за перевозку краденого через границу штата. Мейер, которому было поручено разобрать незаконченные работы мастера, выносил их из студии в Коннектикуте и отправлял нью-йоркскому дилеру, объясняя ему, что это подарки художника. По словам МакКео, при значительном запасе произведений искусства их исчезновение сложно заметить. «Всё начинается с фразы "Мне известно о пяти украденных работах", — говорит он. — К концу дня это число обычно намного выше».

В одном случае первоначально было заявлено о пропаже около 50 работ. «К тому времени, когда у нас был ордер на обыск, их было не менее 150, — говорит МакКео. — Когда же мы постучали в дверь, их оказалось 2300». Всё у одной жертвы. По словам МакКео, подозреваемый торговал работами в интернете. «Смешно, что он оставил инвентарные номера на обратной стороне картин. Нет лучшей улики, чем эта».

Преступления всегда сопутствовали искусству. Римляне копировали греческую скульптуру. Испанцы мастерили фальшивые артефакты, чтобы удовлетворить спрос на доколумбовые предметы в колониальный период. И конечно, народы-завоеватели с незапамятных времён грабили побеждённых. Воровство нацистов было настолько распространённым, что возник целый свод законов, регулирующих реституцию, которой наследники жертв холокоста продолжают добиваться и в наши дни. Команда Art Crime была основана в ответ наразграбление реликвий во время войны в Ираке.

В последние десятилетия спрос на искусство растёт в геометрической прогрессии, и торгаши хотят получить свою долю. Например, лихой аферист Иниго Филбрик, открывший галереи в лондонском Мейфэйре и Майами, совершил одно из крупнейших мошенничеств в отрасли, обманув инвесторов примерно на $86 миллионов, которые потратил на роскошный образ жизни, чтобы не отставать от богатых клиентов.

Филбрик не был аутсайдером: его отец — экс-директор музея, а мать — художница. Его наставником был Джей Джоплинг, галерист White Cube, чьё имя связано с Молодыми британскими художниками. Схемы Филбрика варьировались от продажи работ дробными долями, которые в сумме составляли более 100% (а-ля «Продюсеры»), до предоставления произведений искусства, которыми он не полностью владел, в качестве залога для кредитов. Когда его накрыли, он бежал на юг Тихого океана, где в июне 2020 года его взяли федералы.

Хотя уголовная фаза его дела, похоже, завершена, процесс остаётся запутанным — инвесторы маневрируют, чтобы вернуть себе либо произведения искусства, либо деньги.

Эксперты советуют коллекционерам помнить пословицу: если что-то кажется слишком хорошим, чтобы быть правдой, скорее всего, так оно и есть. Это напрямую касается «выгодных сделок». Не убеждайте себя, что продавец слишком наивен, чтобы понять, сколько стоит работа, призывает МакКео. В случае дорогостоящих предметов коллекционеры могут настаивать на проверке подлинности третьей стороной, привлечённой покупателем. Консультант по искусству Левин рекомендует нанять сертифицированного оценщика, одобренного IRS, это золотой стандарт. В наш век тестирования ДНК и радиоуглеродного анализа воображение рисует реставраторов/учёных, которые проводят серию лабораторных тестов. Но эксперт-криминалист Пивоварчик говорит, что исследует «не только объект, но и документы». МакКео поддерживает: «Нам почти никогда не приходится прибегать к судебной экспертизе, потому что мы можем доказать мошенничество с помощью документации или других улик».

Первое место в списке предупреждающих знаков — обилие ранее не известных работ известного художника с туманным или трудно поддающимся проверке происхождением (остерегайтесь «наследства джентльмена»). Ни один каталог-резоне, сборник произведений художника, нельзя назвать надёжным, а у многих художников его даже нет, но «с десятками работ художника, о которых мир никогда не знал, явно что-то не так, — предостерегает МакКео. — Возьмите, к примеру, Джексона Поллока. Если бы нашлась его новая "капельная" картина, новость заняла бы первые полосы газет. А теперь представьте, если бы их нашли 30 или 50. Это просто нереально».

Бывший федеральный прокурор Эрнандес советует не ограничиваться произведением искусства и его документацией. Он вспоминает жителя Ист-Хэмптона Джона Д. Ре, которого преследовал в судебном порядке в 2014 году. Ре рассказывал клиентам, которых обманул, что добыл десятки Поллоков и де Кунингов из подвала покойного друга художников; в конце концов он сознался, что эта история была вымыслом, признал себя виновным в электронном мошенничестве и был приговорён к пяти годам тюремного заключения. «Важно наводить справки о продавце, потому что Джон Ре, когда продавал эти вещи, уже был судим за подделку американской валюты, — говорит Эрнандес. — Это и есть красный флажок».

Одному ограблению, а скорее шумихе вокруг него, приписывают рождение бесценного шедевра, который был хорошо известен знатокам, но почти не знаком широкой публике. Речь о «Моне Лизе». Августовским утром 1911 года трое воров похитили картину Леонардо да Винчи из Лувра и сели в поезд на набережной Орсе (по иронии судьбы теперь здесь находится ещё один знаменитый музей). Потребовалось больше суток, прежде чем пустые крючки, оставшиеся от картины, заметили. Но как только это случилось, сенсация облетела все газеты мира. Подозрение пало на широкий круг лиц, от драматурга Гийома Аполлинера и художника Пабло Пикассо, которых вызывали на допрос, до магната Дж. П. Моргана и немецкого кайзера. Освободившееся место на стене Лувра собрало зевак.

Даже бандиты (трое итальянцев) поняли, что картина теперь слишком знаменита, чтобы её можно было сбыть. Главарь Винченцо Перуджа ждал более двух лет, прежде чем связался с флорентийским дилером, который сразу же предупредил полицию. В свою защиту Перуджа заявил, что выполнял свой патриотический долг, пытаясь вернуть украденного Наполеоном Леонардо в Италию, на его законную родину. (На самом деле художник продал картину королю Франции Франциску I, а Наполеон реквизировал её из Лувра, чтобы повесить в своей спальне.) Как и многие преступники, похитившие картины, Перуджа отсидел недолго, всего 8 месяцев. Но с тех пор «Мона Лиза» стала самой известной картиной в мире.

Фото: DeAgostini/Getty Images/Brooks Kraft LLC/Corbis/Elizabeth Williams/AP/East News, Tayfun Coskun/Anadolu Agency; иллюстрация: Peter Oumanski