Что надо знать о Ереване: новая книга Марка Григоряна — больше, чем просто путеводитель

В России книгу можно приобрести на сайте издательства СЛОВО/SLOVO или в крупнейших книжных магазинах Москвы и Санкт-Петербурга, на маркетплейсах Озон и Wildberries, а через некоторое время она поступит в продажу в Ереване — в магазине «Зангак» и сети книжных Bookinist. Суперобложка разворачивается в карту центра города, по которой удобно изучать улицу за улицей.

В Москве презентация с участием автора состоится 16 апреля в 15:00 в Доме книги на Новом Арбате, 8.

Далминские сады раскинулись между Ереванским озером и улицей Ленинградян. По их территории проходят проспект Монте Мелконяна и Цицернакабердское шоссе, на котором находится большой торговый центр — Dalma Garden Mall. А еще сады пересекает канал, прорытый примерно 3000 лет назад, когда на территории Еревана были урартские города Эребуни и Тейшебаини. Когда-то этот канал орошал обширные виноградники. Сейчас часть садов застроена. Оставшиеся виноградники противостоят медленному, но неуклонному наступлению города. XXI век «откусывает» от старого Еревана один гектар за другим, и иногда кажется, что он «съедает» не только землю, но и саму душу города. Далминские виноградники легендарны. Предание, связанное с ними, еще в XVII веке рассказал французский путешественник Жан Шарден буквально в двух фразах: «По армянским преданиям, Ной посадил виноградные лозы близ Эривани. Некоторые даже указывают это место, находящееся менее чем в одной миле от города».

Ереван принято называть «розовым городом», ведь здания его построены из туфа розового оттенка. Эпитет проник в поэзию и стал, как сейчас говорят, мемом. Но, как и любой штамп, он, мягко говоря, не совсем точен. На самом деле Ереван в разные эпохи имел разные цвета. Во время персидского владычества, начиная примерно с XVII века и до 1828 года, Ереван был цвета глины, так как здания строились либо глинобитными, либо из небольших охряных кирпичей.

Во второй половине позапрошлого века в Ереване начали возводить дома из черного туфа. Выбор цвета определялся простой утилитарностью: весь центр города буквально стоит на слое черного туфа толщиной 2–5 метров. И достаточно было вырыть неглубокий котлован на месте будущего дома, чтобы наткнуться на этот слой. Дальше — все просто: вырезай камни и строй из них дом. А котлован потом станет подвалом, где можно хранить прекрасное терпкое вино. Но цвет глины, охры, краснозема все равно преобладал в Ереване до тридцатых годов прошлого века. Посетивший Ереван в 1930 году гениальный русский поэт Осип Мандельштам в цикле стихов об Армении все время обращается к этому цвету: «Ах, ничего я не вижу, и бедное ухо оглохло, / Всех-то цветов мне осталось лишь сурик да хриплая охра...» Сурик — это насыщенный и яркий оранжевый цвет. Или вот: «Ах, Эривань, Эривань! Не город — орешек каленый...» Каленые орехи — все того же оранжевого цвета.

Когда в конце 1920-х Ереван стал бурно застраиваться, в городе появились серые здания, под цвет бетона. Но уже в 1930-е дома возводили из туфа светлых оттенков — желтоватого или даже белого. Этот период жизни нового Еревана можно назвать «золотистым». В 1960-е выяснилось, что розовый туф из Артика легко добывать, следовательно, он дешев и доступен, поэтому Ереван «окрасился» в розовый. Однако в следующее десятилетие в город снова пришел серый цвет — на этот раз бетона.

В «обычный» ереванский двор середины прошлого века смотрели деревянные балконы, а жители в большинстве случаях имели возможность туда спускаться, не выходя на улицу. В центре многих дворов располагался бассейн, где с удовольствием плескалась детвора. Фруктовых деревьев практически не было, думаю, из-за мальчишек, регулярно уничтожавших незрелые абрикосы, сливы и яблоки. Но прижились акации, липы и дубы.

Однако истинным центром двора стали деревья шелковицы. Вряд ли можно понять, почему именно они, но факт остается фактом: буквально в каждом дворе было минимум одно тутовое дерево, и именно под ним устраивались дворовые посиделки — с баталиями в нарды, иногда заканчивающимися приготовлением и поеданием шашлыков. Возможно, с популярностью тутовника связано крупное ежегодное событие — сбор созревшей туты. На него собиралась вся детвора, когда мальчикам (и даже иногда девочкам) позволялось влезть на дерево и трясти ветви, чтобы поспевшие ягоды падали в большой кусок брезента или бязи (хотя сойдет и простыня), расстеленный под деревом. В этот день можно было до отвала наесться сладких, сочных и нежных ягод. Потом они превращались в сироп-приправу дошаб, варенье, или даже крепкую тутовую водку.

Другим центром притяжения часто становился бассейн. Днем он всецело принадлежал детям, а вечерами вокруг собирались взрослые. В известном Доме артистов, находящемся по адресу проспект Маштоца, 48, где жили известные деятели культуры, летние вечера у бассейна превращались в своеобразные дворовые концерты. Так, Роберт Еолчян, известный музыкант, барабанщик джаз-оркестра Константина Орбеляна, выносил во двор свой ударный комплект, к нему присоединялся великолепный кларнетист Сабух, сын режиссера азербайджанского театра Бахши Галандарли, и они начинали музицировать.

Особый шарм придавало участие в вечерних выходах к бассейну народной артистки СССР, оперной певицы Татевик Сазандарян. Старожилы дома рассказывают, что дива появлялась в махровом халате, и в момент, когда нужно было его скинуть, чтобы остаться в купальнике, кто-то обязательно тушил свет во всем дворе. Когда через мгновение свет загорался, Сазандарян уже находилась в воде.

...Люди искусства постепенно заселили квартал на окраине города, стали ходить друг к другу в гости, говорить о живописи и скульптуре, устраивать пиры и посиделки... До начала 1960-х годов там, где сейчас проходит улица Сарьяна, пролегала узкая грунтовая дорога, по обочине которой протекал арык, а соседи художников и архитекторов держали кур, индеек и коров, создававших ощущение деревенского быта и жизни на даче. Кстати, к ручью, протекавшему по склону холма недалеко от дома Сарьяна и кооператива художников, приводили на купание лошадей.

В 1967 году к дому Сарьяна пристроили музей. В Ереван стали приезжать гости, в том числе мировые знаменитости — иностранцы, которым разрешалось побывать в СССР. Рафаел Исраелян организовывал у себя шумные и хмельные застолья, собирая за чаркой вина ведущих архитекторов, художников и скульпторов своего поколения.

Не уступал и Вараздат Арутюнян, который по традиции устраивал у себя осенний хаш — густой наваристый суп из говяжьих ног и рубца, который полагается есть ранним утром, сопровождая немалым количеством водки.

***

Казалось, замысел городских властей реализовался. Но Монмартр почему-то не получался. И дело вовсе не в том, что вместо парижского холма в Ереване оказалась низина. Проблема была в том, что квартал богемы, то есть людей, живущих беспечной, легкомысленной жизнью, часто не имеющих постоянного заработка, в советское время оказался принципиально невозможен. И вообще это была не богема, а «творческая интеллигенция», живущая по всем правилам советской жизни.

Это был квартал, где жили несвободные художники. Метод социалистического реализма кое-кому давал возможность зарабатывать себе на жизнь, другим доставались звания и должности, однако творчество и тех и других оставалось подчиненным требованиям советской идеологии, распространявшимся даже на художника с европейским именем Мартироса Сарьяна, который был вынужден отказаться от лиричных «Сказок и снов» и импрессионистских полотен, изображавших жаркие и красочные восточные города. Вместо этого он стал писать картины с красноармейцами, заводами, пролетарским трудом, колхозницами... Но недолго. Сарьян не выдержал и замкнулся, ограничив свою тематику натюрмортами, портретами и пейзажами. И все равно, как хороши его полотна!

Однако ни талант Сарьяна, ни застолья у Исраеляна, ни хаш у Арутюняна не могли заменить творческой свободы. Но вот когда Советский Союз распался и творческие люди получили вожделенную свободу, оказалось, что ставший музейным квартал художников к тому времени уже почти полностью потерял свою привлекательность. А потом кто-то из олигархов купил дома Рафаела Исраеляна и Огсена Асатряна и построил на их месте гостиницу.

Казалось, на этом можно ставить точку в рассказе о ереванском Монмартре. Но в начале 2000-х годов напротив музея Сарьяна возникло небольшое кафе, где подавали вино с легкими закусками. Дела пошли хорошо, и рядом с ним появилось второе кафе, потом третье... Довольно быстро весь тротуар напротив квартала художников оказался занят столиками многочисленных кафе, ставших излюбленным местом для ереванской молодежи из нового, уже постсоветского среднего класса.

Новые кафе и ресторанчики и сейчас открываются на стороне бывшего богемного квартала. Дом Вараздата Арутюняна превратился в замечательный ресторан, старающийся сохранить дух построившего его архитектора, а в начале мая улица Сарьяна принимает винные фестивали... И кажется, все это как раз и приносит сюда тот самый разбавленный вином дух свободы, которого не хватало в советское время.

ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ:

Хочешь следить за событиями в мире роскоши? Подписывайся на «RR Россия» в Telegram и «ВКонтакте».

Фото: Robert Levonyan/Unsplash, Levon Vardanyan/Unsplash, Arthur Chapman/CC, Государственный музей Востока, Gouroo Club & Garden