Бала и Сан: разбитое сердце раджи

Среди соривших деньгами в Европе и Америке представителей Café Society, прожигателей жизни конца 1920-х, выделялась весьма экзотическая пара: махараджа индийского княжества Индор Яшвант Рао II Холькар XIV Бахадур и его супруга, махарани Шриманта Акханд Сахиб Субхагьявати Саньогита Бай.

В Индии исторически приняты ранние свадьбы. Особенно если речь идет о династических браках, которые призваны решить какие-то политические или экономические задачи двух стремящихся породниться семей. Родители женят еще не достигших пубертата детей, и брак остается формальностью, пока они не подрастут — зато союз гарантирован, никто не передумает за те несколько лет, что юридические муж и жена еще гоняют мяч или играют в куклы.

Шриманта Акханд Сахиб Субхагьявати Саньогита Бай, или Саньогита Дэви, махарани Индора, стала женой махараджи Яшванта Рао по такому же династическому принципу. Она, дочь министра Колхапура, девушка княжеских кровей, была вполне достойной невестой для махараджи. Но для того, чтобы союз, созданный родителями, приобрел романтический флер, придумали историю, вполне достойную Болливуда.

Якобы Яшвант Рао, будучи еще 11-летним мальчиком, но уже наследником престола Индора, прогуливался по своему дворцу (который ему, как наследнику, полагался по статусу) и пришел к вольеру с певчими птицами, которых любил самолично кормить. Однако пока принц наслаждался щебетом райских птичек, прибежала незнакомая маленькая девочка и распахнула дверцу вольера настежь. Птицы вылетели из него, а княжич стал ругать девочку, которая заплакала, но попыталась исправить свою оплошность, загоняя птиц обратно в клетку свистом и взмахами рук.

Некоторые из птиц вернулись. Принц же, которому стало жалко плачущего ребенка, улыбнулся незнакомке и сказал, что она понравилась его птичкам. После чего поцеловал малышку. Мать Яшванта Рао издали наблюдала за детьми и после поцелуя, которым ее сын одарил девочку, приблизилась к детям, взяла их за руки и предрекла, что они станут мужем и женой. Так и случилось: свадьбу сыграли, когда махарадже и махарани было 16 и 10 лет соответственно.

Разумеется, в супружеские отношения в столь нежном возрасте пара не вступила: Яшванта Рао должен был сначала выучиться. Учился он, как и полагалось махарадже в 1920-е, в Великобритании, в Оксфорде. Там индийский аристократ приобрел манеры настоящего денди и выучился, помимо прочего, блестяще говорить по-французски: он много путешествовал (в основном инкогнито), любил Францию и стал искренним и горячим поклонником стиля ар-деко.

Девочка-жена в это время тоже учила европейские языки и готовилась стать достойной спутницей своему супругу. Совсем юной она перебралась в Европу, и пара путешествовала уже вместе. 9 мая 1930 года, когда махарадже было 22 года, а его жене — 16, он, бывший до того номинальным правителем Индора после отречения своего отца, получил всю полноту власти.

Впрочем, власть эта была условной (еще в 1818 году воинственная династия Холькар покорилась британцам), и интересовала она махараджу весьма в малой степени — лишь как источник денег на приятное времяпрепровождение в Европе и подарки красавице-жене. Путешествовали небольшой, но дружной компанией: махараджа с женой и сестрой Манорамой Радже и компаньон-бельгиец доктор Марсель Арди.

Маленькая девочка, желавшая отпускать птичек на волю, за десять лет превратилась в красавицу — хотя и очень хрупкого, почти детского телосложения. Саньогита Дэви, которую в европейских аристократических компаниях таких же прожигателей жизни называли просто «Сан» (а ее мужа — просто «Бала»), была юной женщиной невысокого роста, худенькой, плоскогрудой, с тонкими запястьями и щиколотками и роскошными, толщиной в ее же запястье, черными косами.

Именно такой запечатлел Сан рядом с ее обожаемым Балой знаменитый фотограф того времени Ман Рэй в серии довольно пикантных для начала 1930-х годов снимков. Махарани позирует в белом атласном коктейльном платье на тонких бретелях, подозрительно похожем на ночную сорочку (так тогда носили). На одном снимке ее роскошные волосы разметались по плечу мужа (кстати, полностью и с подчеркнутым франтовством одетого), на другом махарани прячется под стеганым шелковым одеялом. На шее у нее — роскошное колье, в ушах — массивные серьги-шандельеры со множеством подвесок.

Вечерние платья и бриллианты Саньогита Дэви надевала на светские приемы, куда экзотическую пару с европейским образованием охотно приглашали. Как и положено настоящим джет-сеттерам, Бала и Сан постоянно и совершенно непринужденно совершали трансатлантические вояжи, бывали и в респектабельных гостиных американских миллионеров на Пятой авеню, и в съемочных павильонах Голливуда.

Известно фото пары с кинозвездой первой величины Гэри Купером на съемочной площадке фильма «Человек с равнины»: Бала в безупречном английском костюме беседует с Купером в наряде ковбоя, а Сан, для пущей экзотичности одетая в сари, сидит в раскладном кресле и слушает, что ей рассказывает Сесил Блаунт Демилль. Шандельеров и колье на махарани нет, не тот случай, но массивный браслет с крупными камнями и несколько колец она надеть не забыла.

Большая часть драгоценностей, принадлежавших махарадже и махарани Индора, были фамильными, но в начале XX века индийские аристократы массово повезли свои сокровища в Европу на переогранку и переоправку в модные вещи в западном стиле. Этот тренд ознаменовал целую эпоху в истории дома Cartier и других крупных ювелирных компаний. В 1934 году, к двадцатилетию махарани Саньогиты Дэви, ее супруг заказал парные портреты модному художнику Бертрану Буте де Монвелю. На портрете Сан запечатлена в индийском сари, в браслетах, колье и серьгах-шандельерах с крупными драгоценными камнями. Нет никаких сомнений, что это была лишь малая часть украшений махарани.

Однако платье-сари на парадном портрете было лишь данью общественному положению княжеской четы — так же, как официальное изображение махараджи в шароварах и чалме. В обычной жизни пара одевалась по-европейски — и не просто в европейскую одежду, а с настоящим европейским шиком. В случае Саньогиты Дэви — с парижским: она заказывала платья у Скиапарелли и в модном доме Vionnet, носила пальто из каракульчи и собольи манто. Кстати, первые парные портреты четы Буте де Монвель написал еще в 1929 году до получения Яшвантом Рао всей полноты власти, и там Саньогита Дэви была не в сари, а в платье от Vionnet. Еще один модельер, Жак Дусе, вдохновил пару на дизайн нового дома на родине.

Бала и Сан любили стиль ар-деко в его, так сказать, «лазурнобережном» изводе: им нравились белые виллы французской Ривьеры и особняки парижского Правого берега. Махараджа обожал водить машину и коллекционировал самые дорогие авто своего времени. А после визита в особняк Жака Дусе ему захотелось собирать еще и авангардный предметный дизайн. А для такой коллекции требовалось достойное обрамление, и пара решила построить на родине ар-декольный особняк, но не виллу, а скорее дворец: небольшой дом подданные махараджи бы просто не поняли.

Первый проект дворца в Индоре, получивший название «Маник Баг» («Рубиновый сад»), Яшвант Рао заказал британскому бюро Mackensie & Co. Но как-то на вечеринке в Оксфорде в 1928 году Бала встретил молодого, чуть старше себя, немецкого архитектора Эккарта Мутезиуса, который раскритиковал проект и предложил свои услуги. Махараджа охотно принял предложение. Эккарт, в свою очередь, взял Балу и Сан в «соавторы». Дворец в модернистском духе, в плане напоминающий букву U, начали строить на месте снесенного традиционного бунгало в княжеском поместье в Индоре. Во дворце было 40 комнат, парадный вход и отдельный вход и помещения для многочисленной прислуги.

Контракт с Мутезиусом обошелся в баснословную сумму — более четырех миллионов рейхсмарок — и подразумевал, что архитектор не только строит здание и декорирует интерьер, но и проектирует мебель и светильники. С этим Эккарт справился блестяще: его арт-объекты стали объектом охоты коллекционеров. Так, пара ламп после того, как Индия стала демократической и имущество махараджей национализировали и распродали, попала в коллекцию Ива Сен-Лорана и Пьера Берже. После смерти Сен-Лорана лампы ушли с аукциона Christie's за более чем 2,5 миллиона евро.

В комнатах дворца, в том числе и в спальне Саньогиты Дэви, стояла мебель от Жака-Эмиля Рульмана, Луи Соньо (он создал для пары «ложе любви»), Ганса Лукхарда, Элин Грей и других звезд тогдашнего предметного дизайна. На столе сверкало ар-декольное столовое серебро от Puiforcat. Стены украшали картины модных художников, в том числе российского живописца Николая Рериха, которого Яшвант Рао знал лично и купил у него два десятка картин. Любовь Балы и Сан к джазу в буквальном смысле отражалась в зеркальной ширме-эгломизе по дизайну Этьена Дриана с портретами тогдашних джазовых звезд, например, барабанщика Бадди Гилмора из парижского мюзик-холла La Revue Négre.

На фото, где Бала и Сан позируют вместе с архитектором, махарани выглядит как пятиклассница: наивный вид, толстые косы, переброшенные на почти незаметную девичью грудь. Впрочем, неразвитые, «мальчишеские» формы в те времена считались эталонными для девушек и молодых женщин из высшего общества и отнюдь не мешали Саньогите Дэви быть вполне полноценной женщиной: она подарила мужу наследника.

Однако в 1937 году 22-летняя Сан умерла в больнице в швейцарском Тараспе. Официально причина смерти не объявлялась, неофициально утверждали, что махарани скончалась от осложнений аппендицита. После смерти обожаемой жены Яшвант Рао, которому было всего тридцать впал в депрессию. Он все реже появлялся на шумных вечеринках, меньше путешествовал, забросил коллекционирование и не затевал грандиозных проектов, которые могли бы сравниться по масштабам с «Маник Баг». На такое могла вдохновить только настоящая любовь.

Фото: Getty Images, Wikiedia.org