Красота на любителя. Как социальные сети изменили женские стандарты красоты
«Нельзя быть слишком богатым и слишком худым» — этот известный афоризм явно потерял актуальность. Прежде всего благодаря соцсетям. Блогеры не только потеснили глянец, но и заставили перестроиться вчерашних трендсеттеров. Собственным примером они показывают — посмотри, можно быть в любом весе, с любым состоянием кожи и чертами лица и не сходить от этого с ума, не мучиться булимией, а жить насыщенной жизнью и пользоваться популярностью. Да ещё и монетизировать свой успех. Получилось у меня — получится у тебя. Само движение бодипозитива, которое ещё пару лет назад оставалось лишь небольшой маргинальной субкультурой, напрямую влияет на социальные и неразрывно связанные с ними экономические процессы.
Серьёзно меняться пришлось фэшн-индустрии, которая долго жила в изолированной среде, сформировав свой стандарт красоты — очень высокая, неестественно худая женщина с правильными чертами лица. Когда на подиумах, а постепенно и в коллективном воображении возник этот почти инопланетный идеал?
Манекенщицами с самого появления профессии в 10-х годах прошлого века всегда были девушки, притягивающие к себе внимание. Часто те, кто мечтал о карьере актрисы, но был отсеян на пробах. Однако речь тогда не шла об экстремальной худобе.
Поворотной точкой стали шестидесятые, надолго изменившие восприятие эталона внешности. Если в первой половине века главными клиентами кутюрье были взрослые женщины благородного происхождения, то 60-е смешали правила игры. В моду вошла молодость. Революционные А-силуэты с суперкоротким мини требовали новых образов. Ими становились субтильные, почти невесомые модели: Джин Шримптон, Патти Бойд и, конечно, самая известная манекенщица той эпохи Твигги. Первой ласточкой изменений можно, пожалуй, назвать сезон 2018 года, когда люксовые гиганты LVMH и Kering ввели запрет на работу для девушек с размером одежды менее XS.
Но и в этой тенденции не все видят лишь заботу о здоровье женщин. «Обращение брендов к моделям инклюзивным и plus size — во многом лукавая игра и уловки маркетологов», — считает блогер Аманда Крайс. Что такое модель plus size в контексте новых требований? У этих девушек, равно как и моделей старых времён, много общего. Тип фигуры — песочные часы, идеальные пропорции, плоский живот. Наконец, у большинства из них довольно худое лицо. «Это просто новый, ещё более оторванный от реальности стандарт», — считает Крайс, но признаёт, что это лишь первый шаг. А индустрия вынуждена меняться — её на это толкает инстинкт самосохранения.
По сути, сейчас мы переживаем такой же слом, как и в 60-е, когда молодёжные субкультуры начали диктовать свои правила игры. Новые стандарты красоты девушки-ребёнка стали тогда ответом на то, что законодателями тенденций оказались представители левых течений, и почти все они были очень молоды. С конца десятых годов мы наблюдаем похожую картину: бренды всё больше вынуждены ориентироваться на покупателей-миллениалов. Так, Gucci именно они с 2017 года приносят до 60% прибыли. Этим потребителям не близки компании, ущемляющие чьи бы то ни было права. Их привлекают новые, некоммерческие образы моделей.
Эксперты отмечают, что наши консюмеристские предпочтения кардинально изменились под влиянием бодипозитивного движения буквально за последние два года. Когда в 2016 году Мишель Кордейро Грант, основательница американского бренда нижнего белья Lively, запускала первую коллекцию, поддержанную рекламной кампанией с моделями нестандартных размеров, потенциальные покупатели отнеслись к этой идее с недоумением.
«Несмотря на то что мы производим бельё больших размеров, люди по-прежнему хотели видеть в нашей рекламе не естественные тела, а отретушированные образы, к которым давно привыкли, — признаёт она. — И только в последние два года ситуация сложилась с точностью до наоборот: сейчас покупательницы с размерами L и ХL с большей готовностью выберут вещи, представленные на моделях, которых они идентифицируют с собой».
Так насколько подвижен идеал красоты в коллективном бессознательном и действительно ли он изменился? С биологической точки зрения молодая стройная женщина воплощает хорошее репродуктивное здоровье и поэтому всегда воспринимается нами как объект и одновременно символ наших собственных желаний, что позволяет использовать её образ в рекламе. В этом смысле наш идеал не поменялся за последние годы и даже столетия. Есть и исторические нюансы: худощавые женские фигуры, символизирующие зависимость от мужчин, более востребованы в стабильных патриархальных обществах, где вопросы выживания отходят на второй план.
В матриархальных сообществах, а также в экстремальных для выживания условиях (голод, войны, социальная депрессия) на смену худышкам приходят более корпулентные женские образы, символы материнской фигуры. «Отчасти невесомая женщина-модель выступает как отражение архетипического образа души и демонстрирует нашу заинтересованность в более возвышенных ценностях. Более крупная модель поворачивает нас, скорее, в сторону земных, материальных приоритетов», — считает юнгианский аналитик Лев Хегай.
Так что наши внешние предпочтения косвенно превращаются в своеобразный ключик к пониманию контекста времени. «Бодипозитивные модели предлагают те же идеи, что сегодня в тренде и в политике, массмедиа, шоу-бизнесе, а это равенство, или эгалитаризм, — считает эксперт. — Подчёркнутое стирание различий, поощрение индивидуализма и права отклоняться от нормы, прежде всего во внешних проявлениях, оказываются своего рода ответной реакцией на невероятно высокий уровень социального давления и жёсткость стратификации». Так что поставить лайк полноватой модели в сегодняшних реалиях — это несколько больше, чем одобрение смелости быть собой. Это отчасти воспринимается пусть и символической, но всё же компенсацией за несовершенства нашего он/офлайн мира.
Фото: Getty Images, @wearlively