«К остальному миру утерян всякий интерес»
Вместо того, чтобы провести отпуск в неге и сияющем комфорте, Дерк Сауэр, учредитель Издательского дома Independent Media, председатель совета директоров Independent Media Sanoma Magazines, вместе с сыном и двумя приятелями прошёл 2 600 километров по Атлантике от Испании до Мартиники. Три недели маленькая команда 12-метровой яхты «Чайка» спала урывками, мучилась морской болезнью, питалась когда и чем придётся, набивала синяки и сдирала кожу на ладонях. То есть испытала всё то, что на большой фешенебельной яхте попросту невозможно. Выдержки из судового журнала «Чайки», которые публикует RR, вполне исчерпывающе объясняют, зачем люди иногда покидают привычный мир роскоши и удобств
22 ноября 2006
«Чайка» в марине Санта-Крус-де-Тенерифе, Канары. Целый день закупали провизию: 120 пакетов сухого супа, 10 кг помидоров, 12 кг мюслей, 5 кг сыра и 15 кг муки, чтобы самим печь хлеб. Продуктовый список на 4 страницы превратился в три нагруженных с горкой тележки в супермаркете. На всё затратили 700 евро, по московским меркам, жутко дёшево.
Завтра утром отчаливаем. Первый пункт назначения—Ла Гомера, самый западный остров Канарского архипелага, приблизительно 70 морских миль от Тенерифе (10−14 часов пути).
24 ноября
Вчера вечером бросили якорь у Ла Гомеры. Этот отрезок пути был бы очень приятным—умеренный норд-ост, солнышко, температура +22°C—если бы не технические проблемы. Электрогенератор, который должен подзаряжаться на ходу, через несколько часов в море вышел из строя. Без электричества в долгом переходе делать нечего, поэтому приходится звонить в Голландию и заказывать генератор, который может работать и от винта, в воде, и от ветра. Сегодня-завтра установим.
Зато видели дельфинов. Целая стая резвилась вокруг яхты минут десять, идя с нами параллельным курсом. Мы почти могли их потрогать. Завораживающее зрелище.
Ла Гомера—маленький живописный островок с крутыми утёсами. Это была последняя земля, где Колумб запасался провизией перед тем как отправиться в Америку. Наш сосед в марине—немолодой шотландец, живёт на старой шхуне, стоящей у берега. Ему 66 лет, кораблю—72. Виски, которым он нас угощал, тоже старое.
28 ноября
Идём в 150 км от африканского берега. Ветер свежий, 20 узлов, море бурное. Яхту кидает, нас кидает внутри неё. Надо приноравливаться к ритму её движения и всё время за что-нибудь держаться, даже во сне. Как это непохоже на спокойную Средиземку!
30 ноября
Интересно наблюдать, как меняется настроение на борту. Сначала—пока народ страдал от морской болезни, а на борту всё время что-то ломалось, да и делать надо было столько, что не знали, за что хвататься—путешествие, мягко говоря, не доставляло удовольствия. Но теперь, когда всё починено, отлажено, ритм вахт устаканился, люди приспособились к существованию на воде и каждый выработал собственную «морскую походку», такая жизнь начинает нравиться.
Попытки порыбачить наконец увенчались успехом. Наверное, потому, что идём сейчас относительно медленно—когда лодка несётся со скоростью 7−8 узлов, рыба просто не успевает клевать. За полчаса попались две серебристые рыбёшки, одна—мелкий тунец, вторая, похоже, бонито. Определителя видов у нас нет, но в Атлантике практически всё съедобно.
1 декабря
Лодка отплясывает какой-то дикий рок-н-ролл. Среди всей этой качки, шума волн, хлопанья парусов и скрипа снастей не то что заснуть, а просто хоть как-то зафиксировать положение тела в пространстве невозможно.
2 декабря
В 2:30 ночи на горизонте показались огоньки—по электронной карте до островов Зелёного Мыса ещё добрых 30 миль, но свет с них уже виден. Даже не хочется снова возвращаться на землю—только-только втянулись в ритм жизни на яхте.
К 6 утра, миновав проливчик между островами, пристаём в Минделу, второму по величине населённому пункту Кабо-Верде (40 000 населения). Вернее, поскольку марины как таковой здесь нет, просто бросаем якорь в длинной бухте, которая тянется до центра города. Из темноты навстречу выгребают на лодочке местные ребята. Предлагают посторожить яхту, пока мы будем на берегу. Отказываться, по всей видимости, будет глупо. Выспавшись, мы надуваем собственную лодку и отправляемся смотреть городок. На улицах пыльно и оживлённо, красивые дома в португальском колониальном стиле, много попрошаек. Мы в Африке!
6 декабря
Два дня назад, отчалив из Кабо-Верде, взяли курс резко на запад. То есть вышли из-под прикрытия африканского берега. Ветер постоянный и довольно сильный, более 7 баллов по Бофорту. С одной стороны, это хорошо: идём быстро, за 48 часов одолели 300 миль, впереди ещё 1 700. С другой стороны—плохо, потому что расслабленному плаванию конец. Вокруг волны высотой 4−5 м, чувствуешь себя будто в стиральной машине—вода бурлит со всех сторон.
Страшновато, особенно новичкам, особенно ночью. На лодку буквально надвигаются стены воды. И когда кажется, что уже вот-вот накроют, яхта вдруг взлетает на волну и осёдлывает гребень, будто сёрфер. Когда привыкаешь, начинаешь ловить от этого кайф. Но передвигаться по лодке всё-таки трудно, приготовить нормальную еду—вообще нереально. Максимум, что удаётся—залить кипятком сухой суп или лапшу.
Стало ясно, насколько наивны мы были, когда составляли список продуктов. Накупили кофе, думали, будем каждое утро начинать с чашечки капуччино. Как бы не так. При качке от кофе ещё больше мутит, а подогреть молоко—задача и вовсе невыполнимая. Посуду (миски-кружки все пластиковые) моем в забортной воде, и частенько случается так, что зелёный чай оказывается солоноватым, да ещё с привкусом вчерашнего супа.
Ночью на палубу с грохотом упал спинакер-гик—слава Богу, не сломался и ничего вокруг не повредил!—пришлось торчать на носу, ставить на место. Все усталые, невыспавшиеся, злые. Хоть бы погода, наконец, нормализовалась.
Одно радует: что бы ни происходило, «Чайка» ведёт себя превосходно. Это внушает чувство уверенности.
8 декабря
После ещё одной штормовой ночки сила ветра снизилась до 4−5 баллов, волны тоже слегка успокоились, идти стало полегче. Парусная работа упростилась до того, что с ней можно даже в одиночку справляться. Мы попали в зону постоянных ветров, которые гонят яхту к Барбадосу. Не нужно то и дело менять паруса и совершать какие-то сложные манёвры. Ставим два стакселя «бабочкой», грот не поднимаем совсем. Прогнозом погоды даже не интересуемся. В этом районе 99% времени ветры дуют в одном направлении, так что никуда не денешься.
Заметили одинокую чайку, должно быть, сбилась с пути. Том пытается покормить её хлебушком. На палубе нашли три летучих рыбы.
9 декабря
Только пообедали, как вдруг раздался хлопок. Лопнул фал. Выскочили на палубу—а обе генуи полощутся в море. Потерять эти паруса, которые мы используем в режиме нон-стоп, было бы катастрофой. Ох и пришлось попотеть, вытаскивая из воды 60 м² намокшей парусины! К тому же, стало очень быстро темнеть, сумерки в этих широтах недолгие. Кое-как выволокли паруса на палубу. Что делать дальше, будем решать завтра. Чтобы сохранить хоть какой-то ход, поставили грот. В скорости, конечно, потеряли, но, тем не менее, движемся.
Вообще, это была лучшая ночь за всё путешествие!
10 декабря
В 17:45 прошли ровно половину пути! Высчитывали так и эдак—и по карте, и по навигационной электронике, и по лоции Атлантики—некий усреднённый результат пришёлся ровно на 17:45. По сему случаю была откупорена бутылка испанского розового вина, сделали мы буквально по три глотка и немедленно опьянели. За две недели впервые прикасаемся к алкоголю, никто за это время не пил кофе. И не курил, ну разве что совсем изредка.
Кстати, в трюме «Чайки» хранятся изысканные винтажные вина, но, скорее всего, там они и останутся, пока мы не сойдём на землю, потому что в море пить совсем не хочется.
12 декабря
Штиль! Болтаемся посреди океанской глади, плоской и спокойной, как пруд. Пытались подрабатывать двигателем, но это не выход. Горючего на борту хватит миль на 300, а расстояние, которое нужно пройти—480.
Поймали на коротких радиоволнах передачу одного канадца по имени Херб—вот уже 20 лет без выходных и бесплатно он транслирует прогноз погоды для Атлантики. Хобби такое. Среди яхтсменов его радиостанция Southbound 2 пользуется большой известностью и уважением (мы с радостью пошлём в её фонд денежный взнос). Прогноз Херба неутешителен—в ближайшие дни ветерок будет слабый. Ничего не остаётся делать, как устроиться поудобнее и коротать время в своё удовольствие. В отсутствие качки можно заняться повседневными делами, йогой по утрам и вообще выспаться как следует—эдакий отпуск в тропиках для четырёх человек на маленькой яхте.
15 декабря
Безветрие. Паруса спущены. Уныние. Раньше в сутки проходили 140 миль, теперь не больше 20. Ещё и двигатель вышел из строя. Разбирали, чистили фильтры, всё без толку, до конца путешествия он остался бесполезным куском металла.
Если не работает мотор, то нет и электричества. Капут навигационной электронике, телефонам, холодильнику, i’Pod и компьютерам. Надо запастись терпением, жили же наши предки без всего этого. Хотя в их распоряжении было всё время мира. У нас, увы, не так: у Барта на среду авиабилет Барбадос-Амстердам, Яну нужно к Рождеству отослать свою колонку в журнал... Дедлайны, списки дел, беспокойство.
А ведь основная идея поездки была—избавиться от этих стрессов! Научиться быть терпеливым, значит передать контроль над происходящим природе, вместо того, чтобы контролировать всё самим.
16 декабря
Льёт дождь, погода засвежела. Ветер усилился аккурат тогда, когда пришло время готовить ужин. Даже если делать это в четыре руки, возникают трудности. Приготовление омлета, например, происходит так: нужно с ловкостью фокусника извлечь яйца из ящика, затем, балансируя, как акробат на проволоке, по отдельности разбить их (одно испорченное может пустить насмарку всё блюдо), потом перемешать—и вот в момент, когда всё это должно отправиться на сковородку, яхту кидает, и яйца плюхаются в кухонную раковину. Начинай сначала!
У команды развился синдром под названием «Если так и дальше пойдёт...» Эта фразочка повторяется на борту всякий раз, когда кто-нибудь взглянет на дисплей навигатора, где фиксируется скорость ветра, скорость судна и расстояние. Тут же начинаются прикидки и восклицания:
«Ого, если так и дальше пойдёт, в порту (таком-то) мы будем уже в субботу. Здорово!»
«Ух ты, если мы сохраним этот темп, то завтра к вечеру пройдём половину этапа! Класс!»
И всякий раз после произнесения этой сакральной словесной формулы что-нибудь случается. После чего все радужные планы летят к чёрту. Скисает ветер, лопается фал, выходит из строя мотор, ломается гик. Надо запретить команде говорить вслух эти слова. Вплоть до введения денежного штрафа!
17 декабря
В начале похода, помнится, мы не пропускали ни одного выпуска новостей по радио, хотя приём был не ахти. Теперь никто их не слушает. Нас волнует только то, что жизненно важно—небольшие каждодневные дела четырёх человек в одной лодке. К остальному миру потерян всякий интерес. Эй, люди, а он, этот мир, всё ещё существует?
20 декабря The End
Terra Firma! В 19:50 «Чайка» бросила швартовы на Мартинике, и мы впервые за 15 дней ступили на сушу. Опытный Барт предупреждал: осторожненько. В открытом море у человека начинают работать совсем другие мышцы, развиваются совсем другие двигательные рефлексы, нежели в привычном сухопутном существовании—анатомически мы как будто становимся ближе к морским млекопитающим, китам и дельфинам. Резкое возвращение на землю чревато потерей координации. Что и было продемонстрировано на практике, когда наш капитан Дерк вылез на пирс. Он сделал несколько заплетающихся клоунских шагов и рухнул как подкошенный. За ним последовал Том—поначалу шедший вроде бы ровно и бодренько, но у края пирса, видимо, не подрассчитав скорости, он свалился на другую сторону, в воду. Оставшиеся члены экипажа сочли за лучшее сделать первые шаги на четвереньках. И даже прикидывали, не отправиться ли таким же безопасным манером в город. Наше счастье, мы тут не одни такие. Мартиника—направление популярное, так что по марине шатаются толпы яхтсменов, которые сделали привал, пересекая Атлантику, и заболели здесь этой «земной болезнью». Как бы то ни было, новый опыт общения и с землёй, и с морем мы получили. Вдохновляющий опыт!—RR