Виды на империю

Я в который раз объясняю, что интересны те, что: а) находятся в историческом центре; б) в историческом доме; в) с историческим видом; г) готовы к проживанию. Я не в отчаянии, но близок. За три дня в Петербурге тайный список из дюжины квартир ценой не менее миллиона долларов (в открытые листинги агентства их обычно не ставят)—изучен и отвергнут.

То есть я был в гостях в частном особняке в шаге от Эрмитажа, с коллекцией мирискусников на стенах, но он не продавался. Я знал, из каких окон открывается тот невозможно оперный вид на Неву, что показывают в Мариинском на «Пиковой даме» в декорациях Иванова—но вкус, с которым был сделан ремонт, не позволял говорить о квартире всерьёз даже в шутку.

И я уже знал, что «иностранный» тип—это когда сохранились лепнина, камины, паркет (так нравящиеся иностранцам); а «инвестиционный"—это когда монолитный железобетон и подземный гараж.

Звонок Бориса застал меня в гамаке в баре «ZимaЛеtо» на Каменном острове—тайной и совершенно особой части города, по счастью, малоизвестной туристу. В кустах у Невки щёлкал одиночными гильзами, а затем выдавал очередь соловей, ведший перестрелку с другим малым птахом. На привязи у яхт-клуба верными псами покачивались катера, а по воде, как водомерки, разбегались байдарки. Жизнь в Петербурге включает набор наслаждений, невозможных в прочих местах. Пушкин ходил читать в Летний сад прямо в халате: от Мойки, 12, идти было минут пять.

Я поднял лежащий велосипед. На встречу с Борисом ехать было минут семь.

ЧАСТНАЯ ЖИЗНЬ: НАБЕРЕЖНАЯ КАРПОВКИ.

258 метров, $1,66 миллиона

В Петербурге, как нигде, ощутим genius loci: имперский город влияет на жизнь горожанина хотя бы графиком разводки мостов. Идеология районов различима почти физически, и экспаты селятся кучно, чуть не слободами. Американцам люб Петербург Достоевского в районе Владимирского проспекта. Финны выбирают новостройки у залива. Французы—Петроградскую сторону, с её северным модерном, «лёгкую и безответственную», как писал Мандельштам.

Дом номер 19 по набережной тихой реки Карповки мог быть построен в 16-м арондисмане Парижа: это буржуазное, скромное, но отличное по пропорциям art nouveau с зелёным двором-курдонером. Здесь, по легенде, снимал жильё Шаляпин. Но абсолютно точно—построил дом в 1913-м архитектор Зазерский.

Зазерский был даже не архитектором, а идеологом нового жилья, только появлявшегося в России: кооперативного, объединяющего владельцев отдельных парцелл. До этого в империи частными были только дома целиком. Карповка, 19, называлась «Домом 2-го Петербургского товарищества для устройства постоянных квартир»: по сути, кондоминиум, управляемый ТСЖ. Подобными домами в начале ХХ века застраивался главный проспект Петроградской стороны—Каменноостровский, куда более чистый по стилю, роскошный и лёгкий, чем Невский.

Квартира, которую Борис демонстрирует мне, не имеет ничего общего с традиционной анфиладой, где отсутствует приватная часть, а коридор-кишка отведен для прислуги. Квартира на втором этаже сразу разлетается комнатами на запад и на восток, в окнах—деревья и трогательный городской вид, как на иллюстрациях в повестях о первой любви издательства «Детская литература». Парадная часть (холл, гостиная, кабинет, бильярдная, кухня-столовая)—около 150 метров. В хозяйской части скрыты две спальни и ванная с «детским» бассейном и окном, выходящим прямо в лето.

Очень аккуратный по отношению к истории ремонт—он шёл с перерывами несколько лет и сделан без малейшего вкусового изъяна. Дело в том, что дом на Карповке—так называемый «ГИОПовский»: исторические детали интерьера переписаны и подлежат охране. Даже «шпингалет латунный балконной двери высотой 2,7 метра» нельзя заменить: только реставрировать. Не говоря уж про «печь трапециевидной формы с центральным ризалитом» или «розетки лепные гипсовые, круглая композиция из акантовых листьев, лавровый венок с шестью цветками и исходящими из них султанчиками с лилиями на концах». К вопросу о вкусе: прежний хозяин не стал заменять утраченный паркет имитацией, предпочтя обману простую «палубную» раскладку: этому правилу нередко следуют в музеях, когда отсутствуют чертежи.

В целом получилась не маленькая, но камерная по сути квартира. До революции ею мог владеть глава семейства—успешный хирург, инженер-путеец, адвокат. Сегодня в ней жить будет комфортно тому, кто ценит декорации заката империи, а также удовольствие неспешно спуститься к частному причалу для маломерных судов (он здесь же, рядом, на Карповке) и поплавать на собственном катере по каналам с детьми.

—На Таврической или Невском,—вздыхает Борис,—такая квартира стоила бы вдвое дороже.

И это правда.

ПАРАДНЫЙ ПРИЁМ: ТАВРИЧЕСКАЯ УЛИЦА.

425 метров, 3,6 миллиона евро

Квартира на Таврической продаётся агентством «Адвекс». «Таврическая» на петербургских риелторов действует так же, как «Остоженка» на московских или Brompton на лондонских. Тихая улочка у Таврического дворца, заселённая некогда домишками Котовых, Замараевых, Хохловых, в эпоху промышленного бума в одночасье оказалась застроена роскошно-помпезными громадами. А в 1990-х—так же мгновенно избавлена от коммунальных квартир, став абсолютной рекордсменкой цен на жильё. Впрочем, здание с номером 35 (доходный дом промышленника Дернова, 1905 г., архитектор Кондратьев) примечательно иным. Именно здесь в век декаданса находилась знаменитая «башня» поэта Вячеслава Иванова. Мемориальная доска, напоминающая о «деятелях искусства», посещавших диспуты у Иванова, не даёт точного представления о хороводе круживших здесь теней. Блок, Бакст, Добужинский, Мейерхольд, Бердяев, Шестов, Луначарский, Кузмин, Гумилёв—неполный список. У просторной квартиры на втором этаже дома с «башней» в чём-то сходная архитектурная судьба. Хозяин в 1999-м закончил ремонт парадной квартиры. А спустя 4 года присоединил к ней ещё одну, превратив её в своего рода back stage, обеспечивающую очень высокий комфорт (в квартире своя котельная и зонированное центральное кондиционирование). Впрочем, дело даже не в комфорте, а в том, что квартира на Таврической—образцовый экземпляр парадных апартаментов; своего рода, прекрасная декорация для публичной жизни—в том смысле, в каком сам Петербург является декорацией для имперского спектакля. Архитектор Андрей Курочкин очень точно воспроизвёл эту идею.

С этой точки зрения, абсолютно неважно, открывался ли в 1905 году парадный пятиоконный зал четырёхколонным портиком и был ли кессоннирован в прихожей потолок. Важны идея и средства: «красный королевский» цвет зала и «зелёный королевский» кабинета несут идею имперской парадности с надёжностью колонн, а римские цитаты, вплетённые в роспись и мозаику, доставят тонкому уму не меньше удовольствия, чем отреставрированные камины и печи.

Квартира пока не продана. Отличный экземпляр.

НАСЛАЖДЕНИЕ ВИДОМ: БОЛЬШАЯ МОРСКАЯ, 4 (у арки Главного штаба)

Идеальных квартир не существует,—говорит мне приятель Дима, главред газеты «Недвижимость и строительство Петербурга».

Я объясняю проблему: не могу найти квартиру с идеальным петербургским видом. Точнее, безупречную квартиру с идеальным видом. С балкона на Таврической видна часть дворца, но нужно выходить на балкон. На Карповке вид мил, но не параден. Я ездил даже в мансарду на площади Искусств, где примерно за полтора миллиона были обещаны потрясающие вид и ремонт. Вид был и правда хорош, однако современная архитектура была испорчена псевдоисторической отделкой: «богатые» панели карельской березы конкурировать по красоте с Петербургом не могли, но факт конкуренции раздражал.

—Тогда смотри квартиры с голыми стенами. Новые квартиры в старых домах. Там будет железобетон. Ну, и вид. Тебе что нужно?—спрашивает Дима.

И я сдался. Лучшими видами распоряжалась корпорация «Возрождение Санкт-Петербурга». Именно эта компания провела меня в мансарду на Большой Морской, 4, во второй дом от арки Главного штаба: даже не в центр, а в пуп империи. Кажется, в мире есть только одно подобное жильё—небольшая квартира, устроенная прямо в лондонской Marble Arch.

С «Возрождением Петербурга» у меня случился примечательный разговор. Я честно предупредил, что буду смотреть только квартиры, выставленные на продажу. В «Возрождении» честно ответили, что последняя мансарда продана «давным-давно по смешной цене около $8 000 за метр». Однако проданную давным-давно мансарду легко показали—с согласия владельца, надо понимать.

Это был настоящий пентхаус размером примерно в 200 квадратных метров с видом, от которого захватывало дух, и стенами, к которым не прикасалась рука штукатура. Здесь явно никто не собирался жить. То есть, если я правильно понимаю, при известном упорстве и щедрости этим видом вполне можно завладеть.

А в 2008 году «Возрождение Санкт-Петербурга» выставит на продажу квартиры в доме на углу Мытнинской набережной и Зоологического переулка—в знаменитой «Мытне», бывшем общежитии Петербургского университета, в котором обитала когда-то Эдита Пьеха. Это будут апартаменты с идеальным городским видом—на Неву с Дворцовым и Биржевым мостами, Петропавловскую крепость, Эрмитаж, стрелку Васильевского острова, Биржу и Ростральные колонны. Безупречная картина империи.

Пока предполагаемая цена—около $30 000 за метр.

ПОКУПКА ДВОРЦА: ОСТРОВА,

от $10 миллионов

В Петербурге существует недвижимость, сделки с которой, похоже, осуществляются на риелторских небесах. Это исторические особняки, а фактически—небольшие дворцы на Каменном и Крестовском островах, произрастающие среди парков, правительственных и дипломатических резиденций, теннисных кортов, гребных и яхт-клубов, ухающих по ночам сов и прыгающих днём белок.

Дело в том, что новое строительство на Каменном острове запрещено. За исключением воссоздания погибших дореволюционных вилл. При условии, что они воссоздаются на прежних фундаментах, в прежнем облике и используются под апарт-отели.

«Но ведь никто же после приёмки не мешает там поселиться одному-единственному постояльцу?"—говорят мне в компании "Адвекс", где готовы дать адреса сразу шести апарт-отелей только на Каменном острове.

Но я выбираю Крестовский остров, где компания «Петербургреконструкция» воспроизводит—прямо на берегу Малой Невки—звездообразную виллу князей Белосельских-Белозерских (самый известный дворец князей стоит на Невском у Аничкова моста).

Вилла пока недостроена, и компания категорически отказывается что-либо говорить о продаже—по крайней мере, до госприёмки. Хотя, опять же, любезно соглашается показать исторический новодел.

Строго говоря, это абсолютно ужасное словосочетание. Однако строго говорить нельзя, потому что знаменитые дворцы в пригородах Петербурга—и в Царском Селе, и Петродворце, и Павловске—тоже исторический новодел: оригиналы погибли во время войны.

То есть у покупателя виллы на Островах есть шанс нанять историков, архивистов, архитекторов, декораторов, реставраторов и поселиться в собственном Царском Селе.

Цены на апарт-отели сегодня стартуют с $10 миллионов.

Но устроить подземный гараж не получится: почвы на Островах—плавуны.—RR