В «Новом Иерусалиме» открылась выставка «Младшие Брейгели и их эпоха»

Кураторская мысль читается здесь довольно ясно. Цель её - не просто представить знаменитую фамилию, показать своеобразие каждого отдельного художника, но и проследить то влияние, которое оказали Брейгели на искусство современников и потомков. Экспозиция начинается с Брейгеля-отца, представленного копиями, выполненными не только сыновьями и мастерской, но и другими современниками (и в то же время соперниками за внимание покупателей), как например «Избиение младенцев» Мартина ван Клеве Старшего. Развитие темы – оригинальные произведения детей, внуков и прочих родственников. И в финале – работы художников XVII столетия – Франса Снейдерса, Яна ван Кесселя, Давида Тенирса, Балтасара ван дер Аста, усвоивших уроки и развивших жанры предшественников.

Впрочем, самый первый экспонат выставки, заслуживающий внимания – родословное древо Брейгелей, отличный повод, наконец, разобраться, кто был кто в этом талантливом семействе. Питер Брейгель Младший (за пристрастие к сценам Страшного суда в юности прозванный Адским) был главным последователем своего отца. Занятная статистика: в Пушкинском музее и Эрмитаже суммарно меньше его работ, чем в коллекции Мауергауз, так что по ней можно детально изучать его творчество. Мастер многофигурных сцен, он писал копии с живописных оригиналов и гравюр Брейгеля Старшего – «Крестьянская свадьба», «Деревенский адвокат», «Семь дел милосердия» и другие можно оценить на выставке. Он также был автором произведений «по мотивам» Брейгеля, выполненных в стилистике отца, но раскрывающих его собственный почерк, как, например, «Перепись в Вифлееме» с мастерски собранной композицией, детально прописанными бытовыми сценками и поразительно тонкой и трогательной фигурой Марии на осле, размещённой у правого края картины, как будто на обочине сюжета, но при первом же взгляде притягивающей к себе внимание.

Интересный факт – арт-рынок не всегда был благосклонен к работам Питера Брейгеля Младшего. Ещё в XVII веке его популярность начинает падать и интерес возвращается только после персональной выставки, прошедшей в 1934 году в галерее Pieter de Boer в Амстердаме. Одна из показанных там работ есть в нынешней экспозиции – «Богач и льстецы», иллюстрация фламандской пословицы, известная также по гравюре Брейгеля-отца. Для небольшой работы это первый публичный показ в России – в собрание Мауергауз она попала в 2015 году из голландского частного собрания, и с тех пор не выставлялась.

Ян Брейгель Старший, прозванный Бархатным, был младшим сыном Брейгеля Старшего. Великого своего отца он совсем не знал, тот умер, когда Яну был всего год, копиями почти не интересовался (хотя делал их отлично, достаточно посмотреть на миниатюрный «Зимний пейзаж с ловушкой для птиц»), зато создал новый жанр цветочных букетов. Писал он по большей части не на дереве, а на медных пластинах. Его букеты отличаются тончайшими деталями вроде прозрачных крыльев бабочки и капель воды и продуманной символикой. Но главное – он составлял их из цветов, которые в реальности цветут в разное время, так что существовать могут только в произведении художника. Один из таких букетов есть на выставке и это, по словам куратора, её безусловная жемчужина. Так же как и ещё одна работа Брейгеля Бархатного – «Обезьяний пир». Мартышки, подражающие людям и иллюстрирующие человеческие пороки, писались с натуры – художник наблюдал за ними в придворном зверинце эрцгерцогов Альберта и Изабеллы в Брюсселе. Кроме того, обезьяна была одним из символов изящных искусств, поскольку главной целью художника и скульптора со времен позднего Средневековья считалась имитация мира, созданного Творцом. Латинский афоризм Ars simia naturae est – «Искусство – обезьяна природы» был взят на вооружение фламандскими художниками XVII века, которые вывели обезьяньи пиры в отдельный живописный жанр, но у его истоков стоял Ян Брейгель Бархатный.

Фото: Пресс-служба