Встал на намеченный курс: Оскар Конюхов о том, как жить свою жизнь, делая с отцом общее дело

На меня в жизни повлияли три человека, и первый — не отец, а мама. В детстве она во всём меня поддерживала, за что ей большая благодарность. За что бы я ни брался (хорошее, конечно), она всегда говорила: «Всё у тебя получится». Я пытался петь, рисовать, ходил на дзюдо, на плавание, и всегда одно и то же: «Всё получится».

Я достаточно быстро понял, что мой папа не просто, как все, ходит на работу и возвращается к шести вечера. Фёдор время от времени приезжал из экспедиций, а в основном я узнавал о его делах из газет: вот он на Эверест поднялся, к Северному полюсу сходил и так далее. В моей жизни отец появился уже в подростковом возрасте, лет в 13—14, когда все мы начинаем шалить. Сложно сказать, как отец понял, что пришло время взять меня на старт экспедиции. Наверное, на семейном совете мама сказала, что пора парня структурировать, но вместо того, чтобы читать мне нотации за кухонным столом, он в марте 1990 года взял меня с собой на Средний, остров архипелага Северная Земля. Мне было всего 15. Хотя в свои 15 лет Фёдор в одиночку пересёк Азовское море на рыбацкой вёсельной лодке, так что, возможно, это и не совпадение. Со Среднего стартовала его экспедиция к Северному полюсу в одиночку. В 1990-м он первым в России достиг его на лыжах за 72 дня.

Я впервые оказался на Северном Ледовитом океане, ощутил мороз -40°C, эту влажность, нечеловеческие условия. А мой отец в лёгком синтепоновом костюме пристегнул лыжи, санки, всех обнял и ушёл за торос. На два месяца, вдумайтесь, человек ушёл к Северному полюсу. У меня перевернулось сознание: и это же мой отец, да, это мой отец. Там были вертолётчики, там были пограничники, там были все-все. И все мы остались, а он — пошёл. Мы вернулись на погранзаставу, сидим в нагретом домике, а отец в это время ночует на льдине. И это ведь он меня взял не в экспедицию, а просто на старт, чтобы я проникся атмосферой. И я проникся.

Третий человек, помимо матери и отца, который меня сформировал, — это моя жена, с которой мы вместе уже 25 лет. Понятно, что в отношениях было много вызовов и рубежей. Это те ещё торосы, которые надо пройти. И я очень счастлив, что мы через них прошли. Мы познакомились в институте, жили в одном общежитии. Она, кстати, тоже родилась и выросла в Находке. Нам нужно было из одного города проехать через всю страну, чтобы встретиться в московском общежитии. Классика жанра.

Как проектный менеджер я состоялся в 2016 году, организовав глобальный проект — кругосветный полёт Фёдора на воздушном шаре «Мортон». Стартовали мы в Нортхэме, городке в Западной Австралии. Задача была превзойти рекорд, который установил американский воздухоплаватель Стивен Фоссетт в 2002 году. Он облетел Землю за 13 суток 8 часов и 33 минуты.

Сказать, что это было очень сложно, — ничего не сказать. Куча вызовов, а я один — колоссальный объём стресса. Когда знаешь, что осуществил такое, то и вечерами засыпаешь спокойно, и утром просыпаешься без тревог. На Земле сложнее, пожалуй, нет. До Луны, конечно, дальше, но там и ветер так не дует. Кругосветка — это глобально с точки зрения привлечения специалистов, это российское финансирование, взаимодействие с российскими командами, регистрация авиации, получение всех разрешений Австралии, Новой Зеландии, Чили, Аргентины. И всё это легло на мои плечи. Мне не на кого было опираться, некому было делегировать эти полномочия, потому что никто не знал, как это делать — никто в России попросту никогда такого не делал.

Неспроста об этой экспедиции многие хотели снять кино. Многие хотели, но взялся и довёл дело до конца только Фёдор Бондарчук. Кстати, с точки зрения династии, думаю, ему морально сложнее, чем мне. Посвятить себя режиссуре, когда твой отец Сергей Бондарчук, без преувеличения великий режиссёр... это смело. Наверняка у него есть подспудное желание сравняться с отцом, может быть, превзойти его в чём-то. Мне в этом плане проще: наше с отцом движение в жизни идёт параллельно. Успех в наших отношениях в том, что у каждого из нас — своё дело. Отец — путешественник, человек, который превосходит пределы, двигает грани допустимого.

Я лишь чуть-чуть захожу на его территорию: мы ходили с ним в трансатлантическое плавание, на горы-пятитысячники, я был на всех его выпускных полётных экзаменах на воздушном шаре в России и в Германии, мы перелетели из Мюнхена в Венецию через Альпы — Фёдор, инструктор и я. Но на этом всё: я менеджер, у меня другие подвиги. Когда мы только начинали, в 1998—1999 годах, он чуть-чуть заходил на мою территорию, проверял меня. Сегодня каждый занят своим делом.

Я вообще против династийности. Я видел много семей, где дед, скажем, светило медицинских наук, академик, сын тоже что-то собой представляет, а вот внук пошёл в медицинский по накатанной, хотя ему вообще не нравится. Я никогда не хотел быть путешественником, потому что с подросткового возраста осознавал: это история для избранных.

Я понимаю, что экспедиции Фёдора рано или поздно закончатся. Сегодня он ставит планку до 2030 года. А дальше — работа с наследием, которое мы создали. Арктика, достижение Северного полюса, Южного полюса, 5 кругосветок, 7 вершин мира, кругосветный полёт на воздушном шаре, пересечение океана на вёслах, пересечение всех пустынь на верблюдах и так далее. И в 80% этих экспедиций, начиная с 1998 года, я был проектным менеджером. Теперь моя задача делать музеи, галереи и их филиалы.

Фильм Фёдора Бондарчука «Повелитель ветра» (2023) про путешествия Фёдора Конюхова — часть этой работы. К нам часто приходили люди с предложениями что-то снять, но у меня не было уверенности, что они смогут. А потом пришёл Бондарчук — человек авторитетный, реализовавший не одну масштабную картину. Сначала он хотел снимать фильм в Австралии на том же аэродроме, откуда стартовал шар: вывезти туда съёмочную группу на месяц и отработать все натурные съёмки. Но началась пандемия, и уже никаких съёмок в Австралии, конечно, быть не могло. Тогда Бондарчук решил снимать в Крыму — он подходит по ландшафту. Началось строительство декораций, но тут — СВО, и снимать на полуострове становится невозможно. Съёмки переезжают в Дагестан, и там уже всё получается.

Бывают случаи, когда ты что-то делаешь, но у тебя раз не идёт, два, и ты решаешь отложить это дело. Но Бондарчук продолжил бороться за фильм и снял его. Я за это его ещё сильнее зауважал. Теперь вполне логично Фёдору Бондарчуку снять второй фильм — про переход через Южный океан на вёсельной лодке. «Повелитель ветра» уже есть, следующий — «Повелитель океанов».