Эмин Агаларов: «Прикасаясь к материалу гения, главная задача — не испортить»
Лет 10 назад на концерте на Дворцовой площади в Санкт-Петербурге я делил сцену с Дэвидом Фостером, который продюсировал телеканал PBS. Команда канала посоветовали мне обязательно посотрудничать с Дэвидом и дальше. Я, естественно, знал, кто такой Фостер: композитор, продюсер, работал с Уитни Хьюстон, Барбарой Стрейзанд, Селин Дион, Майклом Бубле и другими мировыми звездами. Встретились мы на сцене, а в итоге подружились, общались все эти 10 лет, пересекались то в одном городе, то в другом... В общем, однажды за обедом я предложил Дэвиду записать песни Элвиса. Тот отрезал: «Я к Элвису даже прикасаться не хочу, и ты знаешь, по каким причинам».
Дело в том, что на протяжении 20 лет Фостер был женат, что называется, на last girlfriend of Elvis, последней девушке Элвиса, и на каждый день рождения Элвиса, или день смерти, или по любому другому поводу в дом приезжали телевизионщики и расспрашивали его жену о том, какой же офигенный был Элвис... Можете представить, какая аллергия выработалась у Фостера на одно упоминание имени Пресли, уже не говоря о песнях? Больше эту тему я не поднимал, но однажды получил смс от Дэвида со списком из 6-8 песен. Он писал: «Если мы когда-нибудь и будем записывать песни Элвиса, то, наверное, я бы взялся вот за эти...»
В чем, говорю, дело, что случилось? Тут надо сделать ремарку, что к тому времени с той дамой Фостер уже развелся. «Знаешь, я тут подумал и понял, что никто не брался за Элвиса так, как я с Бубле, например, работал над песнями Синатры». Да, есть те, кто пародийно перепевал Элвиса, есть те, кто пытался копировать, были ремиксы песен, но альбом Элвиса в целостном его варианте никто не делал. Естественно, я моментально согласился, включая непременное условие Фостера приехать минимум на 10 дней в Лос-Анджелес и писать альбом так, как он того потребует. Фостер знал, как я занят — бизнесы, стройки, гастроли, — но я пообещал, что ни на что не стану отвлекаться.
В январе 2023 года я прилетел в Лос-Анджелес. У Дэвида своя методика записи, он всегда пишет восемь дублей. Берешь, скажем, песню «Can’t Help Falling in Love» и поешь ее восемь раз. Интересно, что в студии Фостера нет привычного окна, через которое артист и продюсер видят друг друга, там поешь в глухую стену. Я не задавал вопросов по этому поводу, но в конце работы, когда я уже уезжал домой, он заметил: «Знаешь, почему у меня нет окна? Из-за Барбары Стрейзанд. Она настолько харизматичная, что компенсирует вокальные недочеты энергетикой. Я смотрел на нее, и мне нравилось все, что она поет и как она поет: мимика, подача, голос... Словом, в момент записи ты влюблен в артиста. Но потом приходишь в студию, монтируешь и понимаешь – получилось отвратительно, надо все перепевать. Барбара обманула мои уши. С тех пор я никогда не смотрю на поющего артиста».
Мы записали все за неделю, достаточно быстро — по две-три песни в день. Дэвид выжал из меня лучший вокал в моей жизни. Поешь восемь дублей, затем он при тебе собирает песню пофразно и говорит: «Теперь иди и спой еще восемь раз вот так. Я хочу один дубль». Таким образом он акцентирует внимание артиста, дает некий образец, по которому нужно спеть снова восемь раз, ни одним дублем больше. Затем он снова сводит трек, что-то заимствуя и из первых восьми дублей. А потом: «Спой еще восемь раз». Работа на износ, но я на первой же песне понял эту методику, она мне стала близка и понятна.
Естественно, мы с Фостером много обсуждали Элвиса. Пресли абсолютный гений: фразировка, тайминг, расстановка акцентов, все вот эти его опоздания, как он подъезжает к ноте или съезжает с ноты, он настолько чувствовал и умел это делать клево и правильно с одного дубля, не имея за спиной вокального продюсера вроде Фостера.
Превзойти Элвиса невозможно, как нет смысла и пытаться повторить, я хотел спеть это по-своему, но не отходить от оригинальной концепции. Мы взяли за основу его материал, не меняя тональности или темпа, остались в той же музыке, но дали ей современное звучание с точки зрения записи голоса и инструментов. Некоторые из этих песен уже звучали на моих концертах. Кстати, Кэт, жена Дэвида, спела со мной одну песню дуэтом. Потом Дэвид позвонил Николь Шерзингер: «Слушай, я здесь с таким красавчиком записываю альбом песен Элвиса, ты точно должна принимать участие». И она записала.
Потом, во время записи альбома в Лос-Анджелесе, я попал на концерт Энгельберта Хампердинка, после концерта пригласил его вместе с Дэвидом на ужин, во время которого великий Энгельберт скромно так заметил: «Дэвид, мы с тобой никогда не работали...» Я тут же говорю: «Так давайте поработаем. Может быть, Дэвид, запишем дуэтом одну песню?» В общем, в преддверии выхода альбома мы с Энгельбертом прошлись в Лондоне по разным телевизионным шоу, презентовали наш совместный трек Help Me Make It Through the Night. Этим летом в Баку на территории моего города-курорта Sea Breeze мы проводим международный фестиваль Dream Fest 2024. Приедет много артистов из разных стран, среди них и Николь Шерзингер, и Кэт (Катарина Макфи), и, конечно, Энгельберт Хампердинк. 27 июля будет музыкальный вечер, посвященный Дэвиду Фостеру с его гостями-артистами, а 28-го — сольный концерт Хампердинка. Я думаю, это будет очень яркое событие.
В целом, я очень доволен альбомом. Мне кажется, есть чем гордиться. Переживал ли я, записывая этот альбом? Нет. Я ведь начинал с песен Элвиса лет 20 назад, когда своего материала еще не хватало. Элвис в моем исполнении всегда нравился слушателям. Хороший получился альбом или нет — не мне судить, но я точно кайфанул от процесса, потому что очень люблю эти песни. Тексты своих песен я до сих пор не все помню, у меня даже шпаргалки на сцене, а песни Элвиса знаю наизусть.
Что после Элвиса? Муслим Магометович Магомаев. Если Элвис для меня – чуть прикасаемая история, то Муслим Магометович — недосягаем. Что бы я ни делал, на первой же ноте начинаю сильно отставать в любой песне. Тем не менее, в этом году решил попробовать и уже практически записал мои любимые песни Муслима Магометовича в черновом варианте. Опять, с той же концепцией, как и в альбоме Now or Never — и осовременить звук, оставить все так же и донести эти песни в своей манере. Кстати, какие-то записи я отправляю Тамаре Ильиничне Синявской, супруге Магомаева, она мне что-то советует, говорит: «Вот здесь я перепела бы, здесь еще поработала бы», — мне очень приятно и ценно, что она участвует в процессе. Возможность обсудить с ней, как Муслим Магометович записывал каждую песню, как он это видел, остался ли доволен и так далее. Думаю, ближе во второй половине года смогу порадовать любителей творчества Муслима Магометовича.
Конечно, найдутся и те, кто скажет: «Зачем трогать Магомаева...» — на этот счет у меня очень простые аргументы. Муслим Магометович, допустим, очень редко пел «Синюю вечность», в народе «О, море, море...». Среди всех его хитов в репертуаре «Синяя Вечность» была относительно малоизвестная песня. Вот уже 15 лет подряд я исполняю ее на своих концертах, и сегодня, наоборот, у моих слушателей и в целом молодых людях «Муслим Магомаев» ассоциируется с песней «О, море, море...»
Мало кто знает, что Элвис Пресли исполнял много каверов на песни 1930-1950-х. Песня «My Way», которую знает весь мир, вообще написана французским автором, композитором и исполнителем и исполнялась на французском языке. Пол Анка, будучи в Париже, увидел черно-белые кадры по телевизору, купил права на песню, написал английский текст, ее спел Синатра, потом Том Джонс, потом Элвис, Хампердинк — сегодня ее знает весь мир. Вывод: нужно и важно прикасаться к вечной музыке, давать ей вторую жизнь, знакомить молодое поколение с песнями, которые были созданы многие десятилетия назад до их рождения. Ведь они могут открывать для себя эти песни снова и снова.