Время страстей человеческих: Александр Добровинский о часах и коллекционировании

К часам, в моём понимании, коллекционирование имеет опосредованное отношение: покупать, чтобы складывать в ящик? Пропадает третья составляющая, все часы на себя на наденешь. С часами у меня не просыпается и инстинкт исследователя. Конечно, есть коллекционеры-механики, инженеры, они разбираются в калибрах, усложнениях. Я никогда не был механиком, не ковырялся в моторах. Из-за этого отказался и от старых машин (к тому же они места много занимают, да и ездить на них неудобно). Так что часы я всегда покупал ради удовольствия. Механические часы – это аксессуар, определяющий настроение сегодняшнего дня. Вот вам пример: у меня есть довольно редкая модель Jaeger- LeCoultre для Aston Martin. Я надеваю «жежер» летом, когда выезжаю на своём Aston Martin DB9. Это часы с хронографом, и запускается секундомер не кнопкой сбоку, а нажатием на циферблат. Удобно. Крутая штука, купил на аукционе. Или часы Daniel Roth, великолепные, потрясающие. Часы этой марки я покупаю, потому что её больше нет. Этот бренд купил Bvlgari. Bvlgari выпустили несколько моделей с двойным логотипом Bvlgari – Daniel Roth. Одни из них у меня тоже есть. Ну а раз мы в автомобильной теме, то скажу и про Corum для Rolls-Royce. Циферблат и форма корпуса — полная иллюзия знаменитого радиатора-гриля Rolls-Royce и статуэтки «Дух экстаза». Пожалуй, я единственный в России владелец. Были такие ещё у одного человека, пришлось выкупить. А вот часы Tiffany East West с разметкой, повёрнутой на 90 градусов (когда «12» стоит на месте «3»). Удобнее всего, когда они лежат на ребре: положил на прикроватную тумбу и сверяешь время, когда пора убегать. Я назвал их «часами любовника», название прижилось даже у сотрудников Tiffany.

Да-а! Самые омерзительно ходящие часы обычно самые дорогие. Хуже этих часов ничего не бывает. Турбийон, например, сделан, чтобы поднять цену и дурить рабочий класс! У меня были часы c двойным турбийоном. Толстенные, постоянно опаздывали, а то и останавливались. Выглядели круто, а время приходилось смотреть по мобильному. Самые точные часы, конечно, с батарейкой. Все остальные — не часы, а аксессуары. Но есть всё-таки механические часы, которые безупречно ходят, никуда не денешься. У меня это A. Lange & Söhne и Piaget. Piaget ультратонкие, идеальны под манжет рубашки. Видите, у меня всё утилитарно!

У меня есть часы Harry Winston Opus 3, очень сложные. После покупки они проработали секунд сорок, не дольше. Починить их обойдётся в астрономическую сумму. С тех пор они не ходят, но я их всё равно ношу, уж больно красивая вещь.

Индикатор запаса хода.

Моя мама считала, что тонут только те, кто умеет плавать. Поэтому плавать в детстве меня так и ненаучили. И вот несколько лет назад мои дети решили исправить этот недостаток, а заодно подарили часы для водных процедур. Будучи студентами, они могли купить только такие дайверы, в общем, мне на память остались.

«Пагода» очень редкие часы. История с ними развивалась изумительным образом. Надо сказать, я приобрёл много предметов, спасая людей. В середине 1990-х я стал большим специалистом в области разводов. Пары, которые сидели у меня в кабинете, никогда не могли найти консенсус по разделу имущества. Особенно бескомпромиссно бывают настроены дамы: женщинами часто движет месть, это не хорошо и не плохо, это данность. И вот дама сказала: «Я хочу забрать все часы, которые были приобретены в браке». Мужчина предлагал: «Давай я за них заплачу». Она отказывалась. В итоге, чтобы никто не обиделся, мне самому пришлось выкупить часы. Всего их было шесть штук. Я купил и оставил себе эти три редчайшие «Пагоды», остальные кому-то подарил или продал.

Знаете, я пришлю вам бутылку вина за отличную идею для рассказа: обладает ли женщина, которая ушла от одного мужчины к другому, энергетикой предыдущих отношений?.. Это поверье, кстати, и на квартиры распространяется, и я знаю людей, которые не хотят покупать антикварную мебель. Коллекционеры воспринимают только положительную энергетику. Хотя, пожалуй, был у меня один случай... Рядом с Пушкинским музеем находился Музей подарков Сталину. Среди этих подарков был один уникальный предмет, который после закрытия музея прикарманил завхоз: большая «кастрюля», ступа из дорогого, типа сандала, дерева, отделанная нефритом и кованым железом.Сын завхоза продал мне эту ступу. В ней лежал огромный нефритовый камень красоты невозможной, по размеру — средний кирпич. По центру кастрюли-ступы надпись: «Генералиссимусу Сталину от Далай-ламы и народа Тибета», — на тибетском и на русском. Эта вещь переехала в музей после смерти Сталина, до этого была у него. Досталась мне эта ступа за недорого, прибежал я домой и поставил её на видное место...

Сразу же. Пришла домой жена и заявила: «Что это такое? В еврейском доме эту херню держать опасно!» Я решил, она права, и отнёс «ступу» в офис... В какой бы кабинет я её ни ставил, начинала происходить лажа: то ставни не открывались, то человек начинал болеть. Я мыкался с ней года три. В результате определил её в сейф в банке. Через полтора года мне позвонила приятельница, вице-президент того банка, и сказала, что контора не сегодня-завтра накроется, лучше забрать деньги. Я снял деньги и забрал эту штуку из сейфа. Отнёс в другой банк... Через год с банком такая же история... Тогда банкротства шли полным ходом, но, боюсь, всё спровоцировала моя тибетская штука. В результате я продал эту ступу... Говорят, в 2013 году она досталась Януковичу. До сих пор хочу его найти и сказать: «Слушай, подари её кому-нибудь, отошли подальше!»

А вообще, к слову о предыдущих владельцах, есть такой анекдот. Встречаются Брежнев, Эйзенхауэр и де Голль. Де Голль достаёт портсигар, на нём написано: «От бойцов Сопротивления генералу де Голлю на память». Эйзенхауэр достаёт портсигар с надписью: «Генералу Эйзенхауэру от бойцов Пятой армии США». Брежнев достаёт портсигар, а там: «Саратовскому генерал-губернатору от Объединения еврейских купцов, 1895 год». Дивная, показательная история.

Отрицательно, хотя... Объясню. Есть два способа коллекционирования — ушами или сердцем, глазами. Ушами: услышал про дорогого художника — покупаю. Сердцем: покупать только то, что нравится и обычно никому не интересно. Вот это мой путь. Это даёт возможность покупать дёшево и составить интересную коллекцию. Вероятно, по этой причине я единственный из серьёзных коллекционеров в нашей стране, которому (разрешите повыпендриваться) за открытия в культуре и культурологии ХХ века дали высший орден Итальянской Республики. За коллекцию агитлака, или «Красной иконы», которая произвела фурор в Италии и вообще в Западной Европе. Если бы я собирал передвижников или русский авангард, открытия я не сделал бы.

Трубки — отдельная история. В 1977 году я приехал в Гонконг, шастал по антикварным магазинам и вдруг увидел дивную вещицу. Начал задавать вопросы. Продавец-китаец объяснил: «Это опиумная трубка, сувенирная». Сами китайцы мало обращали внимание на эстетику, курили бамбуковые. А колонизаторам, англичанам и французам, которые тоже покуривали от нечего делать, подавай эстетику. Так что они заказывали у местных ювелиров трубки из разного дерева, серебра, нефрита, слоновой кости. Я купил трубку за сто долларов и понял, что раз покупали колонизаторы, то трубки надо искать во Франции и Англии. Стал ездить искать, в итоге за пару лет вычистил европейский рынок. А в 1984-м вышел фильм Серджо Леоне «Однажды в Америке» и сразу стал культовым. Мне позвонил мой товарищ из Christie’s и сказал: «Слушай, фильм популярный, не пора ли продать твою коллекцию трубок?» И я повёз трубки на аукцион в Лондон. При чём тут фильм? Вспомните, с чего он начинается и чем заканчивается: Нудель курит трубку в китайской опиумной. (В русском переводе героя Де Ниро называют «Лапша», хотя вообще-то это распространённая еврейская фамилия Нудель, Нудельман.) В общем, спрос на трубки резко взлетел вверх. На тот момент в моей коллекции было 800 экземпляров, обошлись они мне от силы в 60—80 тысяч долларов. А проданы были за 3,5 миллиона. Но и это ещё не всё. На аукцион прилетел сам Серджо Леоне, тоже купил пару трубок, а во время интервью заявил, что никто так и не понял задумку фильма: всё происходящее в фильме — это галлюцинации Нудельмана! В общем, Леоне расстроен! А фильм потрясающий, смотрел его раз сто.

Понимаете! Покупал ли я их для того, чтобы продать? Мог ли предполагать, то Леоне снимет культовое кино, завязанное на опиумной трубке? Конечно, нет. Но это вошло в моду, вызвало ажиотаж. Абсолютно то же самое было с агитфарфором. Я начал собирать агитфарфор в 1988 году, он никому не был нужен, самый дорогой предмет стоил десять долларов. Что касается инвестиций, вот ещё одна показательная история. Я сидел на аукционе «Альфа-Арт» с приятелем своего деда, режиссёром Соломоном Абрамовичем Шустером, моим учителем в коллекционировании. И вот он увидел статуэтку и говорит: «Саша, очень редкая вещь, купите». Статуэтка — танцор Нижинский из «Русских сезонов». Статуэтка на тот период, а это 1993—1994 годы, стоила сто долларов. Цена вдруг начинает ползти: 300—400—500 долларов, я торгуюсь. Доходит до трёх тысяч, я отпускаю. Думаю, куплю потом. С тех пор я её не видел. Наступает 2005 год, я получаю каталог русских торгов Sotheby’s, а там такая же статуэтка. Оценка — десять тысяч долларов. Думаю, куплю. Торгуюсь, цена доходит до 150 тысяч! Я снова не выдерживаю, выхожу из торгов, но продолжаю следить. На отметке 250 тысяч не выдерживаю, захожу в торги снова. На отметке 300 тысяч я вышел, но борьба шла до 450 тысяч долларов! И это то, что я не купил за 3 тысячи за десять лет до того. Вот вам инвестиции.

Конечно. Один из самых знаменитых фотографов в нашей стране и в мире — Евгений Халдей. Фотографией «Знамя Победы над Рейхстагом» он прославился на весь мир. Сделал он, значит, эту фотографию, отослал негативы спецбортом в ТАСС, в Москву (как вы понимаете, в Берлине 2 мая 1945-го проявлять особо негде было). На следующий день пришли агенты Смерша: «Иди сюда, жидовская морда!» — и повели на расстрел. Он говорит: «Стреляйте, но хоть объясните, за что?!» Они показывают его же фотографии, на которых второй солдат, страхующий первого с флагом, в двух наручных часах — одни на левой, вторые на правой: «Ты нарочно так сделал, чтобы нашу армию мародёрами считали!» В общем, или расстрел, или переделывай. Он, шутник, отвечает: «Что, второй раз будем брать Рейхстаг?!» Ладно, говорит, давайте отретуширую. Делал впопыхах, так что просто вырезал запястье. Если смотреть на официальное фото, то на правой руке вместо запястья пустота. У меня обе фотографии, оригинальная и ретушированная, купил у дочери Халдея. Смершевцы ведь нашли того бойца, тоже решили грохнуть не разбираясь, но он успел объясниться: «Моего товарища убили, и я на память взял его часы» — и показал: и те и другие часы были советские. Если бы немецкие оказались, ему бы стенка светила. Интересна история, как именно эти два солдата оказались на крыше с флагом в руках. Военные долго спорили, кому оказать честь, но двое оказались смекалистыми: «У кого знамя есть? А у нас есть!» — за пару часов до того они нашли краску и покрасили две сшитые в одну простыни. Евгений Халдей рассказывал и о том, что осталось за кадром: пока солдат вешал, с флага капала свежая красная, как кровь, краска: «Это было завораживающе, мы не могли глаз оторвать». Собственно говоря, вот ради таких историй и собираешь коллекции.

Фото: Алексей Громов