Дело техники: как цифровой мир и ИИ изменили современное искусство

В XXI веке цифровая среда перестала быть параллельным измерением, а стала естественным продолжением физического мира, сформировав новые принципы взаимодействия между человеком и информацией.

Если электричеству понадобились десятилетия, а интернету — годы, чтобы стать привычной частью жизни, то искусственному интеллекту хватило нескольких месяцев. Его присутствие больше не воспринимается как технологический эксперимент — это уже полноправная часть человеческой культуры.

Цифровизация изменила и само восприятие мира человеком. Клиповое мышление, свойственное современному обществу, стало причиной формирования нового визуального языка — фрагментарного, ритмичного, динамичного. Искусство, как отражение времени, адаптируется к этой скорости.

Параллельно смещаются эстетические приоритеты. После десятилетий постмодернистской иронии и цитирования художники вновь обращаются к теме искренности и эмоций — даже в цифровых форматах. Технология становится не противоположностью чувств, а одним из способов их выражения.

Цифровое искусство за годы существования прошло путь от технического эксперимента к самостоятельному направлению. Если первые проекты представляли собой по большей части визуальные шоу — иммерсивные выставки, видеоинсталляции, световые перформансы (в них технологии выполняли функцию спецэффекта, не влияя на смысл произведения), то в последние годы оно начало стремительно выделяться в отдельное направление.

Одним из самых заметных этапов в этом процессе стал всплеск интереса к NFT в 2021 году. Тогда художники, стартаперы и инфлюенсеры массово выпускали цифровые токены. NFT-мания охватила мир так стремительно, ей поддались даже те, от кого технологической подготовки было сложно ожидать. Так, 90-летняя британская художница Бриджит Райли представила собственную серию NFT-работ во время пандемии — и неожиданно смогла успешно продать свои цифровые принты.

NFT позиционировалось как новое цифровое искусство, однако спустя короткий период времени специалистам стало понятно, что в большей степени речь шла не об авторских идеях и новых смыслах, а о технической возможности быстро заработать на волне хайпа. В результате рынок быстро скорректировался, и NFT перекочевали в нишу утилитарного инструмента — в гейминге, маркетинге, недвижимости, медицине. Акцент вновь сместился на идею и авторскую работу. А технологии перестали быть самоцелью и стали частью художественного метода.

«Кураторы научились различать, когда художник просто играет в искусственный интеллект и производит множество картинок за день, и совсем другое — когда под каждой работой стоит исследование, есть идея и присущая художнику визуальная эстетика», — говорит Алиса Лисовская.

Рынок быстро переосмыслил тот первичный опыт использования технологий в искусстве, и из этого сформировалась современная модель взаимодействия художника и машины: замысел — закрепился за творцом, а реализация может быть частично доверена алгоритму. Для авторов, обладающих собственным визуальным языком, это открыло новые технические возможности. Новичкам же стало сложнее конкурировать с потоком нейросетевых изображений.

Художник Андрей Бергер, например, совмещает цифровое и физическое в рамках одной концепции. В его проектах искусственный интеллект используется как инструмент исследования, но финальный результат включает физические элементы — рамки, конструкции, объекты. Так формируется единая структура, где технология интегрирована в художественный процесс.

«Когда у художника есть концепция и свой визуальный язык — тогда технология становится продолжением мысли. Он может дорабатывать работу, адаптировать ее под пространство, менять форму, но идея остается», — поясняет Алиса Лисовская.

Сегодня искусство развивается на стыке дисциплин. Художники объединяют цифровое и физическое, биологию и механику, человека и машину. Так формируется эстетика гибридности, определяющая визуальный язык нашего времени.

«Недавно я работала с художницей Яэл Эрэл (Yael Erel) из Нью-Йорка. Она вместе с мужем создает инсталляции из металлических пластин — рефлекторов, на которые робот наносит рисунок, вдохновленный человеческим телом. Он становится основой для цифрового видео, отражающегося на пластине», — рассказывает Алиса Лисовская. Результатом становится аудиовизуальная работа, где физический объект и цифровое изображение взаимодействуют в реальном времени. Такие проекты требуют длительной подготовки и существуют одновременно в материальном и виртуальном пространстве.

Подобные практики набирают силу и в России. Одним из значимых событий станет выставка «Гибридные хроники: экспедиция в постчеловеческое будущее», которая объединит художников из России, Китая, Турции, Великобритании, ОАЭ и Южной Кореи. Экспозиция создана при участии шести кураторских коллективов, каждый из которых формирует собственную эстетическую перспективу.

Кураторская идея выставки — показать, что цифровое искусство перестало быть развлекательным феноменом. Оно превращается в самостоятельный способ осмысления реальности, в инструмент для исследования восприятия и эмоций.

На сегодняшний день интерес к цифровому искусству перешел из стадии моды, как это было в период бума NFT, в стадию устойчивого профессионального интереса. «После короткого всплеска интереса к NFT и цифровым токенам как коллекционным предметам внимание возвращается к самому произведению и его воплощению. Коллекционеры продолжают покупать не токены, а качественные работы», — говорит Алиса Лисовская.

Хотя о высоком интересе институциональных игроков говорить рано (аукционные дома Christie’s и Sotheby’s успели создать цифровые департаменты, но после спада спроса сократили активность), частные коллекционеры, корпорации и даже музеи охотно приобретают цифровое искусство в качестве инвестиций, ожидая роста их стоимости в будущем. Ставка делается не на любых авторов цифровых работ, волей случая оказавшихся в центре внимания, а на художников с устойчивой репутацией.

В результате сегодня digital art прочно интегрирован в систему современного искусства. В Казахстане и России формируется новая аудитория меценатов и инвесторов, рассматривающих цифровые работы как актив. В Астане недавно открылся частный музей, который потенциально нацелен на покупку цифрового искусства. В России появляются мультимедиа-галереи, где цифровые произведения демонстрируются наравне с аналоговыми.

«В России очень хорошая подготовка — и образование, и практика. У нас рынок с высокой конкуренцией, поэтому те, кто умеет работать с контентом и технологиями, быстро растут. Многие видят перспективу в IT и находят себя в цифровом искусстве», — подчеркивает Лисовская.

Инвесторы рассматривают digital art в качестве финансовых активов. Речь, например, идет о долевом владении, когда одна работа принадлежит нескольким людям. Это превращает цифровое искусство в форму культурного капитала, сопоставимую с традиционными активами. Таким образом, цифровое искусство закрепилось на пересечении технологий и культуры, формируя новую экономику художественного рынка, где главной ценностью остается идея.