Машина времени: как Дэниел Аршам стал главным художником luxury-индустрии

Если посмотреть на внушительный список творческих союзов, совместных проектов, или попросту коллабораций, которые успел за свою карьеру осуществить Дэниел Аршам, то невольно возникает вопрос, как это вообще удалось сорокачетырёхлетнему художнику, скульптору и совладельцу дизайнерского бюро Snarkitecture в одном лице? Не столько физически, хотя каждый подобный проект требует многих месяцев работы, сколько фактически: в этом списке значатся первые имена мировой luxury-индустрии и гиганты масс-маркета, заключить контракты с которыми удаётся далеко не каждому таланту из мира искусства. Если ещё в прошлом десятилетии такими дизайнерами-рекордсменами по количеству громких коллабораций были Филипп Старк, Марсель Вандерс и Карим Рашид, то сегодня их давно оставил позади Дэниел Аршам.

Итак, Dior, Louis Vuitton, Rimowa, adidas, Leica, Porsche, Byredo, Mattel, Kohler, Moncler, IKEA, MV Agusta, Tiffany & Co., Hublot и другие. Как внешне скромному и тихому парню из благополучной семьи, который никогда не снимает тинейджерскую бейсболку в тон своей монохромной одежде, удалось заполучить в долгосрочные союзники игроков такого уровня? При этом они готовы стоять в очереди — лишь бы Аршам создал для каждого из них свою фирменную вариацию «будущих реликвий» — объектов из его самого масштабного и нескончаемого арт-проекта Future Relics, непрерывно развивающегося во времени и пространстве.

Аршам вырос в Майами, изучал искусство в престижном частном колледже Cooper Union в Нью-Йорке. После его окончания вернулся в родной город на побережье Атлантики. Там Дэниел сначала участвовал в групповых выставках художников, а в 2004-м стал одним из основателей творческого объединения The House. Именно в нём он и создал свои первые мультимедийные проекты. Удача помогает смелым: на первую же выставку The House заглянул авторитетный арт-дилер Эммануэль Перротен. Уже через год Перротен познакомил Париж с работами Аршама — монохромными, геометрическими, рельефными, полными аллюзий к прошлому через призму настоящего. Оценив успех, дилер стал официально представлять американца в своих галереях Perrotin. Этот стабильный союз длится 20 лет. Впоследствии Аршам добавил к нему ещё несколько представляющих его арт-институций — в тех странах, где нет конфликта интересов с Perrotin.

В том же 2004-м работы Аршама попались на глаза 85-летнему хореографу Мерсу Каннингему. Он предложил молодому художнику стать сценографом его нового спектакля eyeSpace. К слову, ранее за визуальные образы балетов Каннингема отвечали мастодонты Уорхол, Раушенберг и Стелла. Постановка, оформленная Аршамом, объехала несколько стран и заставила широкие артистические круги заговорить о молодом художнике. А когда оказалось, что eyeSpace стал последней прижизненной работой легенды современного танца, The Walker Museum приобрёл декорации в свою постоянную коллекцию. Так начинающий, казалось бы, автор оказался в авторитетном музее.

Аршам продолжил сценическую карьеру: сотрудничал с театральным режиссёром Робертом Уилсоном (легендой в своём роде не меньшей, чем Каннингем) и с танцевальной труппой Jonah Bokaer Dance Company. Её основатель Джона Бокаер стремился соединить танец с видео-артом и световыми эффектами. Аршам показал класс в реализации этого сценического симбиоза.

В 2007 году Дэниел Аршам окончательно перебрался в Нью-Йорк и открыл в Бруклине дизайнерское бюро Snarkitecture — не в одиночку, а вместе с единомышленником и партнёром Алексом Мастоненом. Они подружились ещё в Cooper Union, но если Дэниел изучал там разные виды визуальных искусств, то Алекс занимался исключительно архитектурой. Поэтому, когда Аршаму предложили реализовать проект по мотивам конструкций Ле Корбюзье, он обратился к Мастонену за помощью в создании точных чертежей. С тех пор многие проекты, в первую очередь архитектурные, они реализуют в тандеме. Обычно Мастонен предпочитает оставаться в тени, но он, безусловно, сыграл немалую роль в успехе Аршама — по крайней мере, в первое десятилетие существования Snarkitecture плечом к плечу с художником работал творец не менее талантливый и плодотворный в своей области.

Название Snarkitecture навеяно образами поэмы сказочника Льюиса Кэрролла «Охота на Снарка», образчика поэзии нонсенса. Её краткое описание — «невозможное путешествие невероятной команды в поисках невообразимого существа» — по сути определяет пёструю и нескучную деятельность дизайнерского бюро. С той лишь принципиальной разницей, что, в отличие от абсурдных странствий героев Льюиса Кэрролла, за всеми «путешествиями» Аршама и Мастонена стоит чёткий креативный и коммерческий расчёт.

А есть ли такой расчёт в главном аршамовском проекте — Future Relics, который он задумал и начал реализовывать ещё в 2015 году и по сей день не планирует завершать? Сам Аршам так рассказывает о моменте, когда в его сознании впервые возникли «будущие реликвии»: в 1992 году двенадцатилетним подростком он наблюдал ужасающие последствия урагана «Эндрю», который прошёл по побережью Флориды и оставил после себя сотни разрушенных зданий с вывернутым наизнанку содержимым. Эти впечатления пошатнули представления будущего художника о нерушимости, казалось бы, надёжно возведённых сооружений и вызвали у него желание создавать нечто вечное самому.

В этом проекте американец берёт бытовые предметы — телефон, компьютер, колесо — и сознательно разрушает их так, словно под влиянием безжалостного времени они разложились, обросли монохромными наслоениями, и из них выросли некие новообразования. И эти повседневные вещи в таком трансформированном состоянии будто бы находят археологи в далёком будущем и записывают их в реликвии или артефакты.

Этот момент перехода предмета в иное состояние, в котором время словно придаёт ему дополнительную ценность, Аршам усиливает и материалом. Наравне с гипсом или цементом он использует вулканическую лаву, сталь, а в последние годы и бронзу. Быстро возникающая на её поверхности патина создаёт иллюзию древности, с лёгкостью прибавляя предмету несколько сотен лет. К тому же Дэниел — дальтоник, он априори не различает красный и зелёный цвета. Так что монохромная чёрно-бело-серая гамма его работ и сильный акцент на их фактуре были предрешены.

«В некотором роде я подталкиваю свои арт-объекты в воображаемое будущее, обеспечиваю им длительное существование в нём», — поясняет мастер. Кто из творцов не хочет «прописаться в вечности» и придать своему созданию статус объекта искусства даже не настоящего, а будущего? Художник переносил объекты из их привычных миров в собственную реальность, тем самым преобразовывая их в некие артефакты. Постепенно практически все клиенты Аршама из сферы luxury стали героями Future Relics, а сам проект превратился для своего автора практически в золотоносную жилу.

Ещё одним важным, практически поворотным моментом в карьере Дэниела Аршама стало в 2005 году знакомство с Эди Слиманом, тогдашним креативным директором мужских коллекций французского модного Дома Dior. Сам знаток современного искусства и фотограф, Слиман по достоинству оценил художника и предложил ему преобразить зону примерочных в бутике Dior Homme в Лос- Анджелесе по своему вкусу.

Американец превратил прагматические помещения в неожиданные инсталляции: утопил зеркала глубоко в стенах со словно бы осыпавшейся штукатуркой — как будто интерьерам уже стукнуло лет сто. Следом метаморфозы интерьеров своих магазинов на Западном побережье Аршаму & Мастонену доверили Calvin Klein, COS и Кith. Сменивший Слимана в Dior Homme дизайнер Ким Джонс принял эстафету и в сотрудничестве с Аршамом: тот не раз разрабатывал обувь и аксессуары для коллекций Кима Джонса. В 2019 году художник превратил пространство показа мужской коллекции в инсталляцию с гигантскими «разлагающимися» буквами D.I.O.R. на подиуме.

Следом за коллаборацией с Dior началось и не прекращающееся и по сей день сотрудничество американца с LVMH Group. В этом могущественном luxury-конгломерате, с одной стороны, всегда бережно относились к наследию входящих в него брендов с богатой историей, с другой — с охотой шли на смелые эксперименты. Концепция «изменённой реальности» и «преобразование повседневного» от Аршама стали идеальным способом переосмыслить привычные и узнаваемые формы, придав им статус коллекционного объекта.

В 2013 году в арт-галерее Espace Louis Vuitton в Сингапуре прошла персональная выставка Дэниела Аршама, после которой художник вместе с другими авторами по приглашению Louis Vuitton отправился на остров Пасхи. Сделанные им яркие рисунки вошли в коллекционный арт-путеводитель из серии Travel Book, которую ежегодно пополняет модный Дом.

В 2021 году сын владельца LVMH Group Бернара Арно (и брат Антуана Арно, известного в России как муж Натальи Водяновой), исполнительный вице-президент по коммуникациям Tiffany & Co. Александр Арно выдал Аршаму карт-бланш на проект Future Relics в этом американском ювелирном Доме. Погрузившись в его наследие, художник решил преобразить объект, который за все 168 лет существования марки ни разу не менялся, — знаменитую голубую коробочку для украшений. Кстати, фирменный голубой цвет студии Snarkitecture близок к запатентованному оттенку Tiffany Blue, так что и в этом ключе два участника тандема гармонично слились воедино.

49 экземпляров скульптуры The Bronze Eroded Tiffany Blue Box из патинированной «состаренной» бронзы с прорастающими сквозь неё позолоченными кристаллами снаружи и с реальным браслетом Knot внутри моментально разошлись по частным коллекциям. Вдохновлённый успехом Аршам придумал для Tiffany ещё три лимитированные серии: огромный состаренный замок с браслетом Lock, мини-версию своей же скульптуры Венеры Арльской вкупе с браслетом T1 и подвески Tiffany & Arsham Studio & Pokémon, результат тройной коллаборации собственной студии с Tiffany & Co. и брендом Pokémon. Гигантская, почти четырёхметровая бронзовая Венера Арльская в 2023 году украсила пролёт центральной винтовой лестницы в обновлённом пространстве флагманского магазина Tiffany & Co. на Пятой авеню в Нью-Йорке и стала одним из 40 выставленных в нём произведений значимых современных художников.

Примечательно, что на пике своей карьеры — в 2017 году, перед стартом своего самого масштабного люкс-союза с Tiffany & Co., — Аршам успел побывать в России. В Москве в павильоне «Карелия» на ВДНХ несколько месяцев работала его персональная выставка «Архитектура в движении». Среди гигантских белоснежных арт-объектов на высоте нескольких метров словно вырастал из двух противоположных стен и соединял их огромный бант Corner Knot, похожий на белую ленту, которой перевязывают голубые коробочки Tiffany.

Сквозь призму «полураспада частиц» и выразительного «разложения» Дэниел Аршам в разное время пропустил и алюминиевый чемодан Rimowa (ещё один бренд LVMH), и бутылку шампанского, и даже такие культовые средства передвижения, как Porsche 911 и мотоцикл MV Agusta Superveloce. При общих фирменных археологических штрихах, которыми американец наделяет каждый новый объект, он умеет сохранять его индивидуальность и усиливать футуристический аспект дизайна оригинальными художественными приёмами.

Это умение, безусловно, сильная сторона Дэниела Аршама. Как и его амплуа мультиинструменталиста — художника, работающего в разных дисциплинах, на стыке разных жанров — живописи, графики, скульптуры и видео-арта — и в самых разных материалах: от дешёвых гипса и бетона до дорогих бронзы и золота, а значит, способного представить любой объект в принципиально новой преспективе.

Так, старт сотрудничества американца с Hublot, первым в его портфолио часовым брендом, стал совершенно неожиданным. Это была двадцатиметровая инсталляция — солнечные часы Light and Time из снега и льда, установленные в швейцарском Церматте на склоне горы Маттерхорн на высоте 2583 метра. Инсталляция не была рассчитана на «вечное» существование и вскоре растаяла, но оказалась лишь «тизером» будущего совместного проекта.

Дэниел Аршам присоединился к внушительному списку современных художников, создававших свои авторские версии часов в рамках проекта Hublot Loves Art. Чтобы сделать нечто кардинально отличное от работ Ришара Орлински или Такаси Мураками, Аршам в тандеме с Hublot придумал первые карманные часы бренда. Их футуристическая конструкция из титана и каучука и «текучая» природная форма позволяют трансформировать часы в настольный арт-объект Arsham Droplet с подставкой и дополнительными элементами из минерального стекла. Этот взволновавший часовой мир инновационный проект чуть было не затмил другой громкий частный заказ, который внезапно оказался на виду у многомиллионной аудитории. Миллиардер Марк Цукерберг опубликовал фото скульптуры своей жены Присциллы Чан, заказанной им ко дню её рождения: фигура в полный рост в древнеримском духе, но в голубой и серебряной патине — фирменном стиле Аршама. Можно не сомневаться, американец ещё не раз заставит говорить о себе.

У Future Relics есть конкретная дата окончания — его создатель снял фильм о своей «ложной археологии». Картина должна выйти на экраны летом 2089года. Какие luxury-объекты появятся в этой киноленте и кто из нынешних «соколлаборантов» художника окажется запечатлённым на экране — пока неизвестно. Но через 65 лет все созданные сегодня американским художником арт-объекты сделаются реликвиями или антиквариатом.

Как писал концептуалист Илья Кабаков в 1983 году в одноимённом эссе, «в будущее возьмут не всех». Думают ли большие бренды, кого из них возьмут в «прекрасное далеко», или заинтересованы только в коммерческом успехе, но, заключая творческий союз с Аршамом, они получают шанс оказаться в арт-будущем. Постапокалиптическом, как у Аршама, или нет — станет ясно в 2089-м.