Китайская грамота

Уже на подъезде к Пекину мне становится очевидно: Китай—не страна для индивидуального туризма. Никакой, даже британский, самый подробный, путеводитель неспособен направить путешественника по правильному адресу: города огромны, пространства беспредельны, местное население по-английски ни гу-гу. Гостям КНР рекомендуется иметь с собой карточку с названием и адресом отеля на китайском и английском—без этого волшебного клочка бумаги вполне можно заночевать на улице. Нас, благодарение Господу и туристическому агентству «Грёзы», сопровождает представитель компании Abercrombie. Оно как раз специализируется на перфекционистах и взыскательных клиентах из других стран. За адреса можно не волноваться, к тому же с Abercrombie пускают туда, куда остальным путь закрыт, консьержи трепещут при этом имени, и даже простые смертные, кажется, снимают шляпы (впрочем, возможно, это китайская народная привычка, сохранившаяся ещё с императорских времён).

В стандартный экскурсионный набор первого дня входят посещение буддийского Lama Temple, прогулка по «хутуну» (для русского уха китайский «мандаринский» язык содержит слишком много «ху"—этой незамысловатой фонемой называются здесь почти все предметы, люди и явления) и шопинг на рынке Hongqiao. Ламаистский храм, скрывающий за оградой внутреннего павильона 26-метровую статую Будды, самую большую в мире из тех, что находятся в закрытом помещении, оставляет впечатление жуткой туристической толчеи. Автобусы паркуются вплотную, едва не трутся друг о друга, буддисты жгут благовония, голова болит, выпить негде.

«Хутун» оказывается кварталом старинных лачуг—такие районы стремительно исчезают с лица города, и прикосновение к артефакту совершенно необходимо. Нищета не бывает живописной, и хутун ещё одно тому подтверждение. Более того, нищета интернациональна, как язык алкоголиков, и лишена каких-либо индивидуальных черт: хутун неотличим от центрального Сочи с одноэтажными бараками, увитыми электрическими проводами. Некоторые дома в хутуне отреставрированы. Это элитное жильё класса А, но его владельцы не зарабатывают деньги на приёме экскурсий.

Рынок Hongqiao—современное четырёхэтажное здание, забитое копеечным ширпотребом—кажется, является важнейшим партнёром для многих российских «байеров». Китай—гигантская фабрика по производству фальшивых Louis Vuitton, Gucci, Versace и дорогих швейцарских часов. IWC обойдутся «ценителю» максимум в двадцать долларов, но и остановятся на следующий день. Китайские власти совершенно рассудочно потворствуют этому беспределу, ведь чудовищный «фальшак» кормит нацию.

Торговаться в Китае совершенно необходимо, причём сбивать цену сразу в 100 раз. За веер нельзя отдавать больше трёх долларов (мне, болвану, он обошёлся в тридцать, эффект первого дня), за нитку жемчуга—больше 15 юаней, а бумажных змеев, на мой взгляд, должны отдавать по доллару. Из всего многообразия выставленных на продажу вещей тащить в бизнес-класс «Аэрофлота» стоит, пожалуй, три: жемчуг, чай (такого выбора нет больше нигде, за исключением Лондона, конечно) и шёлковые подушки и одеяла. Очаровательные бортпроводницы «Аэрофлота» (кому как не им знать, что надо везти по месту прописки, а что оставить китайским товарищам!) успокоили меня относительно ценности приобретённых мною одеял: правильный товар от правильного производителя. Чтобы вместо шёлка в пододеяльнике не оказалась вата, покупать «одеяла и подушки ждут ребят» надо в государственных магазинах, работающих напрямую от фабрик. Часто такие магазины носят пьянящее название «Дружба».

Пекин и районы вокруг—родина «утки по-пекински», и единственное место на планете, где можно узнать, что же имеют в виду под этим растиражированным названием сами китайцы. Как выяснилось, они и сами не знают, что имеют в виду. Утку везде готовят по-разному, и, по правде сказать, на третий день уже хочется, чтобы перестали готовить, а покормили чем-нибудь другим. Ровно такое же желание возникает на третий день венских ваникул в отношении одноимённого шницеля. Есть, однако, обстоятельство, которое может смирить строптивого с вездесущей птицей: «утка по-пекински» чудесно переваривается европейским желудком, в то время как с прочими китайскими деликатесами могут быть, что называется, «варианты». Мне безнаказанно сошли с рук трепанги, королевские креветки и какие-то необычайно вкусные каракатицы. Дабы не искушать судьбу, из них я и составил свой двухнедельный рацион.

Рестораны в Китае бывают трёх видов: гостиничные, где местная еда приготовлена по международной технологии, а значит, никак; баснословно дешёвые забегаловки для самих китайцев—самый вкусный и оттого небезопасный выбор; и «знаменитые» рестораны для туристов—с дико смешными правилами про dress code, неплохой винной картой и весьма посредственной едой. Вопиющий пример заведения третьего типа—China Club Beijing, самое якобы элитарное место в городе, где в пятницу вечером мы не обнаружили ни души, не считая официантов и исполненного величия метрдотеля на входе. У китайцев свои представления об элите и её привычках—с этим надо считаться и не давать ввести себя в заблуждение.

Великая Китайская стена (не вскарабкаться на неё равносильно тому, чтобы побывать в Париже и не увидеть Эйфелеву башню) оказалась довольно симпатичным сооружением. Были же такие трогательные времена, когда от всех несчастий мира можно было попросту отгородиться стенкой! Собственно, для посещения открыт всего один, небольшой отрезок китайского чуда, но он вполне даёт представление о целом: стена такой ширины, что по ней могли ездить—и ездили ведь!—повозки. Для нетренированного туриста подъём на самую высокую точку отрезка может представлять определённую сложность, но случая, чтобы кто-то добровольно отказался от этого удовольствия, пока не было. В лоточном лагере у стены я приобрёл чудесного бронзового Мао, прелестно потёртого, в шинели. На поверку Мао оказался из глины: «состаривание» вещей—ещё одна традиционная китайская забава, но цена покупки—три доллара—смирила меня с жестокой потерей.

На следующий день нам предстояло посетить знаменитый Запретный город—бывший императорский дворец, резиденцию всех императоров династий Минь и Цинь. Чертоги Высшей Гармонии, Сохранения Гармонии, Соединения, Врата Небесной Чистоты, дворец Земной Безмятежности—от одних названий приятно кружится голова. Однако голова может закружиться неприятно, если все 74 гектара, на которых расположился комплекс, и все 800 построек, пытаться обойти за один день. Вход в чудом уцелевший во времена культурных чисток Запретный город находится на той же площади, что и мавзолей Мао. Когда в Харбине ухнул химический завод, я с какой-то особенной ясностью понял, что по-другому и быть не может в стране, жители которой готовы по нескольку часов стоять на сорокаградусной жаре единственно для того, чтобы взглянуть на труп тирана.

Меня, да и моих попутчиков, на площади Тяньаньмень значительно больше заинтересовала аптека с традиционными китайскими медикаментами, состав которых точно неизвестен, по-моему, даже и самим производителям. На первом этаже широко представлены желудочно-кишечные средства и средства для поддержания потенции. Запомнилось ласточкино гнездо за тысячу долларов и какой-то гигантский корень за три тысячи—по китайским ценам, за эти деньги человек должен жить вечно. На втором этаже «бесплатный» приём ведут светила народной медицины—все со званиями и в возрасте. «Бесплатный» ставлю в кавычки—потому что как же надо себя не любить, чтобы не накупить долларов на восемьсот лекарств себе и на столько же—близким, услышав о чудовищной несбалансированности Инь и Янь в организме! Аптека—самое туристическое место города, как «фабрика алмазов» в Париже или «мануфактура ковров» в Марракеше.

Последнее сильное впечатление от Пекина—утреннее. Пока мы, сонные европейские люди, мучительно пытаемся вернуться к жизни в автобусе по пути в аэропорт, люди нормальные, китайцы, танцуют на улицах своего необъятного города. Шесть часов утра—время начала танцевальных классов под открытым небом. Участники—в основном дамы за шестьдесят. Родина заботится о своих пенсионерах.

Сиань, когда-то самый крупный город мира, попал в нашу программу благодаря пытливым китайским земледельцам. В 1976-м местные креcтьяне задумали, смешно сказать, докопаться до водоносного слоя. Воду не нашли, но, провалившись в буквальном смысле под землю, увидели необычное даже для китайца зрелище—тысячи воинов в натуральную величину, вылепленных из терракоты. Находка получила название «Терракотовой армии», и сейчас, наравне с Великой стеной и небоскрёбами Шанхая, считается одной из главных достопримечательностей Китая. Раскопки продолжаются, и учёные надеются на новые открытия. Может, общая атмосфера двуличия, царящая в стране, тому виной, или трепанг за ужином не тот попался, только у меня от «Терракотовой армии» осталось ощущение фальшивки, причём даже не слишком хорошо замаскированной. «Нашли» её по решению ЦК компартии Китая, озабоченного оттоком иностранных туристов. Не берусь утверждать, что воины из Сианя есть фальшивка, но выглядят они именно так. Возможно, здесь срабатывает стереотип: когда вокруг так много поддельного, даже настоящее кажется фальсификатом.

Эти размышления об истинном и суррогатном едва не привели меня к страшному конфузу. Я уже открыл рот, чтобы спросить у генерального директора шанхайского Four Seasons c прекрасной голландской фамилией, настоящие у него Patek Philippe или с местного рынка, но вовремя осёкся. Ведь Four Seasons ненастоящим не бывает. Есть вещи и явления, которые подделать невозможно. 38-этажный отель считается—и по праву—лучшим в городе. Из номеров открывается панорамный вид на шанхайские небоскрёбы—и сказать, что от него «захватывает дух», значит несколько приуменьшить эмоции. Здесь, в Fours Seasons, уставший от сложной китайской цивилизации, от духоты и сутолоки путник получает, наконец, стандарты, к которым он привык, исследуя протоворечивый и многогранный мир. RR подробнейшим образом писал о Шанхае, и вряд ли стоит возвращаться сейчас к этой неичерпаемой теме—тем более что в моей поездке остался ещё один пункт, собственно к Китаю отношения не имеющий.

О том, что на дальних перелётах в бизнес-классе «Аэрофлота» происходят какие-то важные, затрагивающие каждого из нас изменения, говорили уже давно. Но кто же знал, что приняли они столь радикальные формы. Я вам не скажу за всю Одессу, вся Одесса очень велика, но рейсы Москва-Пекин и Шанхай-Москва проверены: мин нет. Думаю, лучший комплимент компании и её работникам высказал один мой коллега: «Хочу, чтобы перелёт был дольше»,—заявил он, имея в виду, конечно же, и продолжение гастрономической и винной феерии, устроенной стюардессами «Аэрофлота» на борту. Но не еда, не «Вдова Клико» и не прекрасный новый «борт» были в этом перелёте главным. Главным было отношение. А этого словами не передать. Всегда будет не вполне точно.

Организация поездки—агентство «Грёзы».

www.greozy.ru