Мадридиада

Мадрид—одна из последних европейских столиц (последняя—Лиссабон), в полной мере сохраняющих свою аутентичность. Мадридцы (по-испански «madrilenos»)—народ хоть и неприметный, по сравнению, скажем, с теми же парижанами, лондонцами или римлянами, но бойкий, озорной и смышлённый: взяв от единой Европы немногое хорошее, что в ней есть (например, кредиты), они не сделали ни одного шага, чтобы «стать, как все». Город живёт двадцать четыре часа в сутки в ритме выпить, покурить и поплясать. Ну и поспать, разумеется, когда плясать уже совсем невмоготу. О каком Евросоюзе вообще можно говорить, если, как сообщила мне одна русская дама, прочно осевшая в городе, ещё десять лет тому назад испанские учителя курили прямо в классах—и это не про окраины, а про самые что ни на есть элитные районы. Нет, Евросоюз тут отдыхает.

Мадридцы действительно очень много курят (иногда, честно говоря, хотелось, чтобы поменьше), до чрезвычайности громко смеются (особенно женщины с именами изысканными, типа Мария-Бланка, или Пурификасьон, или даже Консуэло) и злоупотребляют мехами на голое тело.

Жизнь их со стороны представляется настолько лишённой каких-либо забот, что сам того не замечая, чужестранец начинает подлаживаться под этот сладкий ритм. Русскому человеку сложнее всего, конечно, перестроиться гастрономически. И речь не о том, что испанская еда слишком тяжёлая или, наоборот, недостаточно калорийная—как всякая хорошая еда она, в первую очередь, разная. Но садиться ужинать в 22.30—это, кажется нам, решительно против Бога. Зато привычка спать часок-другой в середине дня вне зависимости от времени года осваивается нами с необычайной лёгкостью. И потом, в Москве, приходится долго отвыкать.

В Мадриде вообще как-то отчётливо понимаешь, что гостиница должна быть не местом, где можно бросить вещи и переночевать, а в полном смысле слова домом, куда возвращаешься с радостью и откуда уходишь с лёгким волнением, причина которого даже и тебе самому неясна.

The Ritz

Так выясняется, что у Мадрида есть ещё одна любопытная особенность: отель-дом здесь всего один, он всемирно известен, бесспорен, как миллезимная «Риоха», горд, приветлив и зовётся «Ритц». Русский язык не вполне может передать оттенок бесконечного уважения и преданности, с которым персонал гостиницы называет её не просто Ritz, а The Ritz, особенно выделяя это «the». Тут самое время подчеркнуть, что к парижскому «однофамильцу», переживающему сейчас не лучшие времена, мадридский отель отношения не имеет. В 2003 году он был куплен знаменитой цепочкой Orient Express, и это, в свою очередь, подняло планку ещё выше.

История «Ритца» королевская в буквальном смысле слова. Король Альфонсо XIII, чьим именем в Испании принято называть всё лучшее (мадридский Real—скорее исключение), вернулся в начале ХХ века из длительного путешествия по Европе. Путешествовал юный король с ознакомительными целями и вынес из турне следующее: в Мадриде прекрасные старинные кварталы, великолепные сады, величественные здания и просторные площади, пёстрая уличная жизнь, голубое небо—но всё это будет оставаться достоянием одних только мадридцев до тех пор, пока в городе не появится отель-легенда.

Легенду выстроили достаточно скоро, к 1910-му году, на аллее Прадо, среди вековых кедров и акаций. По задумке Ritz Development Company, отель должен был сочетать дворцовую роскошь с домашним уютом. Что, кстати говоря, в самих дворцах удавалось нечасто. 2 октября 1910 года «госкомиссия» в лице короля и его ближайших родственников принимала объект. Неслыханной роскошью считались тогда (а, собственно, почему тогда—сейчас ведь тоже!) ванные комнаты, облицованные итальянским мрамором, золотые раковины, огромные зеркала... Нам это смешно, но тогда на «ритцевский» лифт ходили, как сейчас на Лопаткину.

Многие отели-«паласы» в Европе, к несчастью, были так увлечены собственной героикой и так мало—каждодневной заботой о комфорте постояльцев, что сейчас, в век высоких технологий, они смотрятся не слишком опрятными стариканами, пытающимися продать себя за хорошие евро. Это самая печальная участь, которая может в принципе постигнуть легендарный отель—и её-то мадридский «Ритц» счастливо миновал. То ли потому, что за век своего существования сменил несколько владельцев—и благодаря этому всегда был взгляд «снаружи», не дававший расслабиться, то ли потому, что здесь всегда работали только увлечённые люди. В любом случае, отель, оставаясь дворцом, соответствует самым современным представлениям о комфорте.

В путеводителе, указывая на «Ритц», отмечают, что он находится «в двух шагах от музея Прадо». Привыкший к рекламной метафорике читатель сразу сделает поправку—не в двух шагах, а просто рядом, недалеко. И окажется на сей раз неправ. Потому что вход в один из самых богатых художественных музеев мира действительно находится строго напротив от «Ритца». В последние годы эти «два шага» обязательной мадридской программы—"Ритц» и Прадо—делали В.В.Путин, Михаил Касьянов (тогда ещё премьер), Гельмут Коль, Ричард Гир, Мелани Гриффит, Энтони Хопкинс, Хулио Иглесиас (он оставил в книге благодарственную запись «Мой дорогой отель "Ритц". Моя страсть»), Николь Кидман, Элтон Джон, Коффи Аннан, Джереми Айронс, Тони Блэр, Джорж Клуни, Пирс Броснан, Джон Мэйджор, Шимон Перес. Список постоянно пополняется: то Синди Кроуфорд заедет, то Билл Клинтон.

Гостиницы такого класса, как «Ритц», нигде в мире не бывают предназначены исключительно для тех, кто в них живёт. Они непременно становятся центром светской, гастрономической и культурной жизни. Мадридцы обожают свой «Ритц"—и, появись у него конкурент, не стали бы долго запрягать, они взрывные, эти испанцы. Хотя во время afternoon tea в "ритцевском" фойе вроде и не скажешь: люди как люди, сидят себе беседуют. Кстати: пирожные и бутерброды, подаваемые на полдник в "Ритце", решительно лучшие во всей континентальной Европе.

Вечерами мадридский свет собирается в гастрономическом Goya, главном ресторане отеля, отведать изыски от нового шеф-повара Хорхе Гонсалеса (в его трудовой книжке значатся, в числе прочих, парижские Le Relais de la Poste и Les Ambassadeurs—мишленовские «двухзвёздочники») и вина, подобранные лучшим сомелье Мадрида Хавьером Гила (он в «Ритце» с января этого года). Летом (а в Мадриде это весьма продолжительный отрезок года) особой популярностью пользуются терраса и сад «Ритца», открытые для завтраков, обедов и ужинов.

Команда, работающая в «Ритце» после покупки его Orient Express, унаследовала от своих предшественников неутомимое желание совершенствовать благородную огранку отеля—в Париже, у Пьера Бальмэна, размещён заказ на новую униформу для швейцаров, портье, консьержей и белл-боев.

Я поведу тебя в музей

Многие европейцы приезжают в Мадрид единственно для того, чтобы сходить в три знаменитых музея—Прадо, Центр искусств королевы Софии и музей Тиссен-Борнемисса. Некоторые прибавляют к этому сюжету ещё и матч «Реала» на стадионе Бернабеу, но это уж как повезёт. Матч может состояться, а может и нет, а вот музеи открыты в любую погоду.

Испанская королевская семья без устали благоволила большим художникам (самая растиражированная история—дружба длиною в жизнь между королём Филиппом IV и живописцем Веласкесом), копейку не жала и при этом отличалась большим вкусом. В результате, в Испании, главным образом в Мадриде и его окрестностях, оказалась собрана едва ли не пятая часть всего мирового запаса великих полотен.

В Прадо, где хранится королевская коллекция, всё лучшее Веласкеса, Эль Греко, Гойи, Мурильо, Сурбарана. Карлос I и Филипп II покровительствовали Тициану, и теперь в Прадо уникальное собрание его работ. Его и Рафаэля, которого испанский двор считал величайшим из «итальянцев». Перевыполнен план и по фламандской живописи: именно в Прадо выставлены «Семь смертных грехов» и «Сад наслаждений» Босха, не говоря уже о визитной карточке главного музея Испании—картине Питера Брейгеля-старшего «Триумф смерти». Люди, небезразличные к живописи, называют Прадо лучшим музеем мира и возвращаются в него десятки раз.

Центр искусств королевы Софии—второй пункт мадридского галерейного треугольника. В бывшей больнице под надёжной охраной содержится «Герника» Пабло Пикассо, вернувшаяся в Испанию, как того требовал художник, только после падения франкистского режима. Замыкает треугольник музей Тиссен-Борнемисса (он тоже ровно напротив «Ритца», по другую сторону от фонтана Нептуна). Музей носит имя своего создателя—великого коллекционера барона Тиссен-Борнемисса, дело которого сейчас продолжает вдова. В самую грандиозную—и по количеству полотен, и по их разнообразию— частную коллекцию вошла вся история мировой живописи—от религиозного примитивизма до современного авангарда. Мне даже стало обидно, что г-н Вексельберг потратил деньги на яйца, а не на Рафаэля, Рубенса, Дега или Кандинского, например...

Tapas и не только

Хемингуэй говорил, что в музеи надо ходить на голодный желудок: иначе искусство не переваривается. Судя по количеству мадридских забегаловок, где бывал великий писатель, искусство он недолюбливал. Мест, где он «отметился», так нечеловечески много, что один ресторанчик рядом с Пласа Майор, с целью привлечения клиентов, даже начертал на вывеске: «Hemingway never eat here», то есть «Здесь никогда не ел Хемингуэй». Шутки шутками, а еда заодно с выпиванием возведены в Мадриде в ранг искусства—и для мадридцев хороший ужин есть закономерное продолжение Гойи и Босха, явление ровно того же порядка. Спорить с этим лучше уже на родине, в Мадриде надо есть. Испанская столица—не место для диет.

Самая традиционная мадридская пища—tapas, мелкие порции закусок, съедаемых за вечер до тридцати разных видов, переходя из заведения в заведение, из бара в бар. Самые вкусные, на мой взгляд,—хамон (ошибочно называемый у нас «ветчиной», это не ветчина, это поцелуй ангела), осьминог и тортилья.

Однако жизнь не стоит на месте, и Мадрид обзавёлся по-настоящему модным рестораном. Называется La terraza del Casino. Casino при этом—совсем даже не игорный дом, а что-то наподобие нашего элитного клуба «Монолит», только в великолепном старинном особняке на главной улице. Руководит рестораном (правда, как-то странно, дистанционно, из Барселоны) самый знаменитый испанский повар Ферран Адриа. Некоторые даже считают его самым великим. Первый свой ресторан г-н Адриа открыл в городке Roses в трёх часах езды от Барселоны. Говорят, что в El Bulli до сих пор не попасть—особенно иностранцам: якобы испанцы берегут свою национальную гордость от посторонних глаз. Так или иначе, но у El Bulli три «мишленовские» звезды и слава самого «инновативного» ресторана Европы. В La terraza del Casino попасть тоже непросто, но можно—особенно, если за устройство столика возьмётся консьерж «Ритца».

В здешнем дегустационном меню что-то около двадцати позиций, и все с привкусом таблицы Менделеева. Изобретательный повар широко использует разнообразные химические реакции, для того чтобы подчеркнуть или, наоборот, скрыть вкус продукта, переиначить его, заставить перепёлку быть хрустящим десертом, а дыню—красной икрой на закуску. Многие блюда готовятся прямо в зале. Во рту—как будто Трафальгарская битва: всё лопается, стреляет... Дежурный повар имеет вид совершенно медицинский. О достоинствах и недостатках такой кухни можно рассуждать бесконечно долго, но очевидно, что Ферран Адриа придумал совершенно фантастический аттракцион. За три часа, что длится трапеза, сопровождаемая, кстати, винами из числа изысканнейших, скучать не придётся ни минуты. Как на матче «Реала», в музее Прадо или Королевской опере.

В глушь

Англичане, и по сей день остающиеся самыми дотошными путешественниками мира, в путеводителях по Мадриду больше трети отдают под его окрестности. Нельзя не признать, что и в этом они, чёрт возьми, правы. Стандартная программа включает великолепный Толедо и монастырь-дворец-кладбище Эль-Эскориал. Но ограничиться только этим, ей богу, значит ни за что ни про что обделить себя любимого. Толедо, Эль-Эскориал, Авила, Аранхуэс, Алкала де Хенарес—минимум миниморум, который должен выполнить человек, решившийся «на Мадрид».

www.ritzmadrid.com