Обретение гармонии

Когда-то в этом доме жила внучка композитора Пуччини. Здесь она принимала Марию Каллас, помогая превращению неуклюжей гречанки в великую диву. Аристократический Милан источает флюиды стиля, и Каллас впитывала их с жадностью неофита. Немолодую уже тогда внучку великого итальянца теперь назвали бы стилистом, а ей всего лишь хотелось передать своё врождённое уменье симпатичной девушке с потрясающим голосом. Было это довольно давно—тогда, когда в нынешнем квартале моды жили обычные миланцы, когда на месте бутиков торговали мясом и хлебом, когда в Милан съезжались на оперную премьеру, а не на показ того, в чём через год все будут ходить по улицам этого же города. Потом всё изменилось, и целый кусок города превратился в феномен, называемый теперь Il Quadrilatero della moda. Квартал моды, город магазинов, ярмарка тщеславия. Среди череды имён, среди тех, кто делает моду, так мало тех, кто делает что-то, что может прожить дольше сезона, дольше времени от одной распродажи до другой. Его имя среди немногих. Он философ, он художник, он архитектор, он— Джанфранко Ферре. Несколько лет назад он купил дом пуччиниевой внучки, присоединив его к своему знаменитому бутику на Сант Андреа. В приданое к дому достался сад, а вместе с садом и домом началась головная боль на тему того, что же здесь можно и нужно устроить. Ферре не из тех, кто ломает, чтобы строить; он архитектор-реставратор, хранящий и уважающий судьбу не только людей, но и вещей, домов, мебели, деревьев. Открыть новый магазин? Сделать, по примеру Армани, супермаркет с книгами, цветами и видеокамерами? Ресторан? Выставочный зал? Но вокруг так много мест, где можно вкусно поесть и где можно посмотреть на современное искусство. И вот тут коммерция, философия, архитектура, искусство—всё то, что составляет имя Ферре и его дело—соединились вновь в идее СПА. «Погоня за красотой—вот краткое описание моей жизни. Я без устали исследовал крой, цвета, материалы, которые могли бы украсить тело. Теперь я, кажется, дошёл до чего-то настоящего, истинного, что представляет чувственно-визуальное удовольствие. И если мода—всего лишь бесконечное стремление украсить тело, довести его до идеала, то истина заключается в том, что важнее всего для этого тела—здоровье, хорошее самочувствие. Тело, таким образом, куда важнее моды, которая без тела не существовала бы вовсе...» И это слова человека, который несколько десятков лет именно украшает тело, вернее, тела многих тысяч людей. Невероятной конструкции платья и костюмы, преображающие их обладателей. Фантастические ткани и ювелирная работа с ними. Цвета, детали, аксессуары! Неужели этот Бог моды настолько разуверился в способности преобразить человека с помощью иголки, ножниц и куска тонкой шерсти? Да нет же! Ферре просто не только и не столько модельер, стилист или дизайнер. Он—художник, избравший иглу вместо кисти, он философ, вместо кафедры взошедший на подиум. Именно поэтому для него мода была и остаётся всего лишь средством—средством изменить человека, а, значит, и мир. И если человека, этот объект, материал можно изменить (улучшить, украсить) снаружи, то не будет ли эффект сильнее, если воздействовать на него и изнутри? Идея не нова, но никогда раньше она не высказывалась тем, кто по-настоящему научился преображать тела с помощью только лишь упаковки. Итак, теперь мир Ферре стал герметичен. В нём есть твердь, сугубо материальное—костюмы, платья, шляпки, саквояжи, ботинки, платки; в нём теперь есть и абсолютно чувственное, идеальное—запахи, самочувствие, плавность, огоньки неоновых звёзд. Нет, конечно, и в пиджаках со штанами чувственности тоже хватает. Каждое произведение Ферре всегда было больше для чувств, чем для тела. Просто теперь клиент Ферре может полностью посвятить себя своему гуру, так же как сам Ферре насовсем и полностью отдает себя каждому своему клиенту. Сферическая прихожая, отделённая от всегда шумной Сант Андреа, от бутика, от суеты стеклянной перегородкой-дверью, напоминает научную фантастику 60-х вообще и Кубрика в частности. Впечатление усиливает произведение немки Андреа Шплисгар под названием Paradise 5. Дальше научная фантастика и сюрреализм уступают место сдержанной роскоши цветов, планировки, материалов, архитектурных решений—словом, всего того, что и в одежде составило славу Ферре. Вощёная штукатурка, отполированное дерево стен, натуральный камень, бриар, мозаики Bisazza—драгоценные материалы здесь использованы с той же целью, что лучший кашемир в пальто или костюме: не для удивления, а для чувственного удовольствия, без которого нет удовлетворения. Цвета? Чёрный, коричневый, золотой. Хром кранов. Молочные тона кожи. Освещение построено на принципах цветотерапии: благодаря неоновым трубкам и световодам, интенсивность, цвет, нюансы освещённости разных зон СПА различаются от клиента к клиенту в зависимости от времени суток и времени года за огромными окнами, ведущими в сад. Попавшего в мир Ферре не клиента даже—гостя—встречают травяным чаем, массажем ступней, вопросами—точными, но не настойчивыми или, упаси Боже, агрессивными. Тут всё делается для Него, ровно так же, как по мерке за стеной шьётся Его костюм. Tailored wellness—такое же излечение от эпидемии стандарта, как портновское произведение в эпоху готового платья. Всё—от чая до массажа, от ванны до аромата массажного масла—должно соответствовать только Ему и никому больше. После ритуала встречи—расслабление в роскошном бассейне, в воде которого спрятана масса хитроумных гидроустройств, ублажающих отделённое от вещной оболочки тело. Огромная подводная кровать из трубок с мельчайшими соплами, каскадные фонтаны, мини-турбины, с силой выбрасывающие струи воды—всё это сопровождается переменами света и цвета, тибетской музыкой и волной расслабления, настигающей любого, кто ещё четверть часа до того думал о работе, погоде, закладных, процентах и прочей ерунде. Но вот увертюра закончена. Занавес открывается, и на сцену выходят герои оперы. Ты спускаешься в подземелье, занимаешь одну из комнат, и специалисты приступают к работе над твоими телом и душой. Здесь уже согреты камни, здесь выставлены пузырьки с маслами E’SPA, здесь негромко играет музыка. Сначала растирания солями, мельчайшими крупицами орехов, злаками. Всё это отделяет от кожи умершие частички, открывает поры, готовит к основной процедуре. Затем душ. Под сильными струями ороговевшие останки прежнего тебя уходят куда-то под ноги, и ты снова занимаешь место на столе. И снова специи, снова помешивание, снятие пробы. На этой кухне не готовится ничего банального, здесь есть место только высокому искусству. Потом вас будут пеленать, оборачивая морскими водорослями, умащать маслами, натирать глиной. Будут массировать, выворачивать суставы, обкладывать камнями. Часы пролетают в мгновенье, минуты кажутся вечностью. После процедуры вас отводят в отделанную золотой мозаикой комнату. Зачерпнув снега из мраморной раковины, проводник с ловкостью гончара лепит плошку, нахлобучивает её на вашу голову и, подталкивая к парной, вполголоса произносит: «Теперь—в хамам, наслаждайтесь». После хамама—головой в снег, под душ, в ароматную взвесь тропического дождя. Вода из хрустальных бокалов, чай, полчаса на кушетке с видом на сад. И так—до бесконечности, до наступления счастья, до обретения гармонии. Последнее действие закончено. Занавес. Артисты пошли в свои грим-уборные, а вы—в гардероб.