Прочь, дороги!

Паром опаздывал на четыре часа. В Марселе кто-то сообщил о бомбе на борту, и французские спецслужбы с французскими же бульдогами полдня прочёсывали корабль. Я прилетела в Тунис прямиком из Москвы, чтобы стать первой в истории Hummer Adventure российской участницей. Почти все остальные были участниками и французами, ибо затеяло авантюру французское отделение Hummer.

Разгрузка затягивалась. Таможенники художественно жестикулировали и закатывали глаза. «Хаммеры» один за другим медленно съезжали на берег. Со стороны казалось, что любители гипертрофированно американского автопрома приехали не на трофи, а на прогулку.

Собственно, предположение не было неверным. Соревновательный момент в Hummer Adventure отсутствует. Приключение сводится к вождению как таковому. Владельцам Hummer негде развернуться во Франции—всё бездорожье облагородили земельные собственники, а профсоюзы пешеходов стреножили водителей ПДД. Как и положено обитателям зоопарка, французы просто хотят на волю.

ДОРОГА ИЗ ТУНИСА В ТАБАРКУ пролегала меж зелёных холмов и оливковых рощ. Если бы не ослы со скрипучими телегами, занимавшие правые ряды шоссе, казалось, что ты в Тоскане. 140 км/ч не ощущались. Разве что ослы мелькали особенно быстро, да что-то позвякивало за сиденьем при перескоке через «лежачих полицейских».

Позвякивавшим было шампанское. Оно покоилось в холодильнике, оккупировавшем багажник. Дамы и господа из приличного общества были готовы терпеть дорожные неудобства, есть жёсткое мясо и скверный кус-кус до тех пор, пока вдоволь было ледяного MoСt & Chandon.

Я ехала в одной машине с французом по имени Иван, который, похоже, не ценил ни меня, ни продукцию Шампани, потому что, не сбрасывая скорости, шёл на обгон по встречной на слепых поворотах. Он недоумевал, почему его нарекли славянским именем, но всё же гордо бил себя в грудь со словами: «Je suis Ivan le Terrible». Впрочем, грозными в нём были только «казаки» да бандитская стрижка, а царскими—массивная цепь на вые, неплохие часы и, собственно, Hummer H2 красивого серого цвета.

Мы возглавляли колонну из 36 машин. На центральных улицах городков мальчишки с открытыми ртами фотографировали наш кортеж мобильными телефонами. Само явление автоколонны вряд ли выглядело неожиданным (через городки ежедневно проезжают вереницы машин в ярких наклейках), но машин с такими пропорциями здесь ещё не видели.

РУССКОМУ ЧЕЛОВЕКУ не понять той страсти, с которой представители бывших империй привязаны к бывшим колониям. Англичане устремляются в Индию и Восточную Африку, голландцы—в ЮАР, французы же—в страны Магриба: Марокко, Алжир и Тунис. Они не жалуют Монастир с его чартерами и избегают портового Туниса. Ради загара они едут на север, в пышущую зеленью Табарку, а ради развлечений—на юг, в Сахару, куда мы и держали путь.

Маршрут из Табарки в Тамерзу шёл по границе с Алжиром. Грунтовка, обозначенная на карте дорогой, оказалась направлением, изобиловавшим рвами и насыпями. Это было делом рук пограничников, имевшим целью тормозить алжирские грузовики с контрабандой. Заодно рвы и насыпи тормозили и нас, и машины, как звери, разбегались в стороны, выбирая пути объезда. Начавшаяся сразу после зубчатых гор пустыня была плоской, как блин, и твёрдой, как пятка страуса. Ехать можно было в любую сторону, это и называется «автомобильной свободой». Зимой, вопреки легенде, данный участок пустыни был сплошь покрыт водой, и даже в середине мая нам пришлось сделать крюк, объезжая солёное озеро. В этот момент мне удалось расслышать интересную музыку: галдёж встревоженных местных уток слился с хищным чавканьем глины под колёсами наших зверских машин.

Отмывались долго, на убогого вида мойке в 20 км от Тамерзы. Пастухи в берберских чалмах, женщины в многослойных одеждах, ишаки и старики с крючковатыми палками—все смотрели на нас. Человек по имени Пьер, владелец сети отелей во Франции, достал из машины Black Label. Детишки с глазами-оливками и грязными ногами дрались за фломастеры; в конвульсиях содрогался трактор; блеяли овцы, Пьер сочинял стаканы из пластиковых бутылок, и только Иван оставался в стороне, поглощённый чисткой «казаков» из крокодиловой кожи.

В ПОХОЖЕЙ НА ТАНК и жёсткой машине от тряски ныло тело. Я удивлялась, как ничего не сломалось внутри меня—но ещё больше тому, как ничто не сломалось внутри «Хаммера».

После ночи в Tamerza Palace мы держали путь в сторону Ксар Гиллана—оазиса с небольшим озером. Плоскость сменилась волнами дюн. Солнце стояло в зените, но дюны не отбрасывали теней, и пустыня казалась ровной, как пляж. И только автомобили ныряли на горизонте, как лодки в шторм. Песчаные волны были полны сюрпризов: они рассыпались, стоило затормозить.

—Ирэн, три главных правила: не газовать резко, не тормозить и избегать крутых поворотов, иначе закопаешься,—увещевал меня Франсуа.

После того как на одной из дюн Иван всё же угробил свой H2, я переместилась в H3, который пока вёл Франсуа Гидон. «Пока» означало, что скоро наступит моя очередь сесть за руль. Поэтому я очень внимательно слушала пилота. Франсуа не был участником Hummer Adventure. Он не брал автомобиль напрокат за 9500 евро и не платил 5000 евро за участие: он здесь был вместо оргкомитета. Помимо меня в его машине находилась вторая (после, как я надеялась, меня) драгоценная вещь—единственный на всю колонну спутниковый телефон.

—Мы всегда замыкаем процессию, понимаешь?—продолжал Франсуа.—Если кто-то застрянет, мы тут как тут.

—А если застрянем мы?—интересовалась я.

—Чего?—переспросил Франсуа.

МАШИНА БАРАХТАЛАСЬ на песчаном гребне: мы увязли. Вместо ушедших вперёд «Хаммеров» нас окружали лишь одногорбые верблюды—дромадеры. Я нарушила сразу все три заповеди Франсуа, и он теперь повторял другие три слова: merde, putan, c’est bordel. Складная лопата в машине была лишь одна, и я покорно откапывала колесо маникюром. Время близилось к закату. На небе появились полупрозрачные звёзды и луна. И я вдруг поняла, что это лучшее, что могло случиться со мной: посреди огромной темнеющей пустыни мы спасали неуклюжий, несчастный автомобиль.

Через сорок минут H3 был свободен. Ещё через час показались приветливые огни оазиса Ксар Гиллан. Ночь забрала из песка влагу, и он сделался плотным и до странного гладким. Ощущение от езды—как гладишь кошку, повторяя ладонью рельеф шелковистого тела.

За стеной из пальм ждал отель Pan Sea с бассейном. По меркам Туниса, где нет гостиниц de lux, этот отель тянул на шесть с половиной звёзд. В развалинах форта чуть в стороне для участников Hummer Adventure готовили ужин. Уже чистые, обмякшие, мы растянулись на коврах в грудах подушек и наблюдали за тем, как ловко арабские мужчины-повара раскалывают надвое кувшины, в которых на огне запекалось мясо. Мясо было мягким, но с лёгким слоем песка. Песок здесь был всюду. Он летел даже из кондиционера в автомобиле, где все участники, как бедуины и туареги, обматывали головы платками, оставляя лишь щели для глаз.

Из Ксар Гиллана мы отправились на северо-восток в Татауин, а потом в Эль-Борму. Мы вошли на территорию великой Сахары, делая остановки в крошечных забегаловках in the middle of nowhere. Королевой среди них была La Port de Desert, где стены были обклеены визитками, а с потолка свисали бесчисленные майки участников сотен гонок.

Не доезжая до La Port de Desert, мы с Франсуа притормозили у тёмно-зелёного H2. В его тени с пластиковыми стаканчиками в руках прятались французский ресторатор, основатель индонезийского косметического гиганта, и парижский архитектор. Через сто метров обнаружили другой автомобиль, в котором скучала жена ресторатора.

—Софи, а где же Жерар?—проворковал Франсуа.

—О!—взволнованно проговорила Софи,—у машины сзади что-то с колесом! Жерар пошёл посмотреть и помочь.

Пытаясь не рассмеяться, мы двинулись дальше, забыв про правило всегда быть последними.

БЛИЖЕ К УТРУ лагерем овладело смятение. За 18 часов тёмно-зелёный H2 так и не объявился: уже три машины искали его. Связь отсутствовала, рации у потерявшихся не было.

Лагерь разбили неподалёку от городка нефтяников, где не было ни души. На КПП под горящим газовым факелом мирно похрапывали владелец косметического гиганта и парижский архитектор. Но «Хаммера» при них не было.

Проснувшись, они рассказали, что к полудню предыдущего дня они изрядно сбились с маршрута и вдобавок сели на мель, неудачно скатившись с высокой дюны. Откопать машину как-то не вышло, и, пока не кончился весь бензин, двое мужей наслаждались работой кондиционера. С наступлением темноты они прикончили сухие пайки и, завидев вдалеке горящий факел, пешком двинулись в его сторону. Через четыре часа бойцы дошагали до пропускного пункта. Они не тянули за собой нить Ариадны, не бросали хлебные крошки (как Мальчик-с-пальчик) и даже не записали GPS-координаты брошенного внедорожника.

—Мы были в панике...—сказал архитектор.

—Да-да,—подтвердил индонезийский магнат.

Машину искали два дня. Пока в городке Татауин участники ели лучшие в Тунисе «рожки газели» с фисташками, миндалём и кунжутом, Франусуа прочёсывал ту самую пустыню, где Джордж Лукас снимал «Звёздные войны».

ПРИКЛЮЧЕНИЕ ЗАКОНЧИЛОСЬ в красивом городе Каруан, первой столице мусульманских правителей Туниса, в роскошном отеле La Khasba. Вокруг бассейна на вертелах жарились туши баранов, и Франсуа Гидон награждал всех участников памятными тарелками с гравировкой. Тарелки были ужасные, но иметь такую очень хотелось. На моей слово «Adventure» ушло сильно вкось, да и верблюд выглядел плохо, но ощущение было такое, что я получила учёную степень.

После 9 дней тряски и 2,5 тысячи километров пути выглядели все на удивление хорошо. Этих приодевшихся дам и приосанившихся мужчин с сигарами трудно было заподозрить в том, что свой отпуск они предпочитают проводить, теряя машины в дюнах. Дамы и господа предали пластиковые стаканчики во имя стеклянных фужеров и были готовы вернуться в свою скучную лакированную жизнь без песка и пыли.

В бассейне, во фраке и с тарелкой в руках, дрейфовал счастливый и сильно нетрезвый индонезийский магнат.—RR