Большой винный уикенд в Бургундии
На аукционе, который проводит Christie’s, устанавливаются цены на новые вина года. «Весь регион затаил дыхание!» — сообщает местная газета Le Bien Public. Хотя виноград был собран всего два месяца назад, а вино из него разольют по бутылкам не раньше 2009 года, торговцы, специалисты и, разумеется, репортёры толпами стекаются в Бон, чтобы узнать, каково наше будущее на вкус.
Суббота, 17 ноября, 07.00 часов
Я еду из Парижа на юг. Поля покрыл иней. Уикенд начнётся с утренней дегустации, где гостям предложат вина сорока двух марок.
10.30
Вина этого года в бутылках без этикеток стоят на столе в углу; их разливают пятеро официантов в фартуках. Представлено 30 красных вин и 12 белых.
Мы находимся на втором этаже Hospices de Beaune, старинной лечебницы с мозаичной крышей (год постройки 1443-й), — её алтарь украшает одна из прекраснейших картин средневековья, «Страшный суд» Рогира ван дер Вейдена. За год в этом здании бывает 450 000 туристов. Сегодня нас всего 50. Мы собрались в Королевской зале с оконными витражами, хрустальными люстрами, изразцовым полом, деревянными панелями и портретом Людовика XIV, грозно взирающего с каменной стены.
Все на ногах. Повсюду ведёрки. Пригубливаешь вино, болтаешь его во рту, оценивая вкус, потом сплёвываешь. Кому же хочется напиться к одиннадцати утра?
Мы начинаем с красного. Первые два вина — горьковатые, деревянистые, чуть пощипывают язык. Monthеlie лучше сбалансировано, в Beaune Brunet чувствуется вкус давленных ягод. Одна из разновидностей Volnay пахнет прелыми листьями. У другой шоколадное послевкусие. Все они красного цвета средней насыщенности с беловатым оттенком по краю. Вкус у некоторых красных вин — Corton Clos du Roi, Mazis Chambertin — выражен ещё очень слабо. Эти вина полностью «раскроются» лет через 10, 20, а то и 40; говорят, что лучшее бургундское, которое вы можете попробовать сейчас, — это вино урожая 1949 года.
Винный консультант Christie’s Энтони Хансон признаётся, что лето выдалось необычное. Жаркий апрель вызвал раннее цветение лозы. Потом зарядили дожди до самого августа. К счастью, во время сбора урожая, в начале сентября, ягоды подсушил северный ветер («наш спаситель»). Результат? «Вместо терпковатого вина с насыщенным вкусом, какое бывает после знойного лета, мы получили вино с чудесным фруктовым оттенком».
Белые вина слегка мутноваты. Pouilly-Fuissе почти шипучее, Meursault-Charmes отдаёт грейпфрутом, Bаtard Montrachet нежное, в нём мало танинов. Но все 42 марки мне не осилить. Отведав семнадцать, я отправляюсь в Конгресс-центр, где состоится первый праздник в этот уикенд.
13.00
Нам подают фуа-гра и мясо кабана с тремя разными сортами вина. Я сижу рядом с Жоржем Леграном, удалившимся от дел главой фирмы Boisset, торгующей винами, крепкими напитками и даже французской водкой Idоl. Однако его главная любовь — бургундское Cr? mant, которое делают так же, как шампанское.
Трапеза завершается речами профессионалов. Они предсказывают, что аукцион «возвестит о повышении цен», но встревожены намерением Евросоюза запретить шаптализацию (добавление сахара в сусло). Они говорят, что им нужен сахар в холодные годы, поскольку Бургундия — самый северный регион в мире, где производят красное вино.
15.00
В Конгресс-центре открылась 135-я Бургундская винная ярмарка. За ?24 гости могут пить всё, что захотят, выбирая из 3000 вин. Хорошая выдумка организаторов — дюжина пузатых кувшинчиков с ароматами, которые обычно ассоциируются с вином, от белых цветов и мёда до запаха подлеска, пряностей и ванили.
19.30
Главное светское мероприятие уикенда — гала-ужин в Clos Vougeot, шато в 20 километрах от Бона. Этот замок — бывший монастырь XII века, перестроенный в 1551 году. Он принадлежит Confrеrie des Chevaliers du Tastevin — бургундскому «братству», основанному в 1934 году для поддержки производства местных вин после Великой депрессии. В число шевалье попали французские президенты Де Голль, Помпиду, Жискар д’Эстен и Миттеран, но не любитель пива Ширак и трезвенник Саркози.
Каждого из 600 гостей встречают во дворе бокалом Crеmant и звуками охотничьих рогов. Официанты разносят фуа-гра, пряники, тюрбо и мясо куропатки. Но еда лишь сопровождает вино.
Служители вносят на плечах гигантскую бочку с надписью «Millеsime 2007», символ урожая 2007 года. «Итак, вино!» — возглашает председатель братства. Меню сообщает нам, что Pouilly-Fuissé имеет «оттенки ружейного кремня, лимона, грейпфрута, акации и бриоши». За ним следуют Vougeot 2001, Beaune 2001 и Grands Echezeaux 2000.
Троица трубачей в красном, жёлтом и зелёном костюмах в духе Гарри Поттера приветствует одиннадцать членов Большого совета в красных и золотых мантиях — они входят под триумфальный марш из вердиевской «Аиды». Почётного гостя, французского министра сельского хозяйства Мишеля Барнье просят: «Снимите все ваши ленты — с ними вы похожи на русского генерала!» — а потом хлещут по плечу виноградной лозой и объявляют новым шевалье «во имя Ноя, отца винограда, Бахуса, бога виноделия, и Святого Венсана, покровителя виноградарей!»
Министра пригласили, поскольку виноделы надеются, что он поможет им сохранить право на шаптализацию и не позволит Евросоюзу ограничить содержание алкоголя в вине 12,5 процентами. Министр отвечает остроумной речью. «В политике нужно идти прямой и узкой дорогой! — заявляет он. — Так вы никого не встретите!»
Снова раздаются звуки труб, и в зал торжественно вносят двух гигантских улиток из мороженого. «Сегодня здесь собрались представители всего мира!» — восклицает председатель братства, представляя гостей из Сингапура, Японии и Америки (группу последних возглавляют мистер и миссис Рокфеллер).
Мой сосед Этьен Гриво, известный местный винодел, говорит, что его продажи в Россию растут. Он вспоминает визит космонавта Виктора Афанасьева, который безуспешно пытался напиться бургундским на протяжении целого вечера, и панику, вызванную неожиданным исчезновением Мстислава Ростроповича, — его нашли после продолжительных поисков на кухне, где он, сидя на пластиковом стуле, играл на своей виолончели поварам и официантам.
В течение всей трапезы нам поют Les Cadets — 14 человек в чёрных фартуках и красных галстуках-шнурках. Им аккомпанируют туба, кларнет и тромбон (правда, без виолончели). Все хлопают в ладоши, подпевают артистам и размахивают розовыми салфетками, точно счастливые школьники на последнем ужине перед каникулами. Мы расходимся только в половине первого ночи.
Воскресенье, 10.30
Мы вновь в Hospices de Beaune — точнее, в Salle des Pauvres, бывшей больничной палате, где до сих пор стоят вдоль стен 28 кроватей с красными занавесями. Сейчас здесь происходит предаукционная пресс-конференция. Холодно. Кутаясь в пальто, бургундские винные авторитеты описывают новые красные вина как «бархатистые, с фруктовым привкусом» и заявляют, что белые, виноград для которых зреет дольше и потому был собран позже дней на 6 — 10, «богаты цитрусовыми оттенками». За последний год продажи в США и Великобританию выросли на 30%, в Швейцарию — на 40%. Россия в перспективе может войти в десятку главных экспортных рынков, но сегодня этому мешает «множество юридических и административных проблем».
Пресс-конференция завершается под хлопанье пробок.
12.30
Все журналисты пересекают двор — для нас приготовлен ланч в комнате, украшенной жёлтыми хризантемами вперемежку с бутылками Meursault, Beaune и Nuits St-Georges. Подают террин из телятины и перепелов.
14.30
В этом году здесь проходит 147-й аукцион вин из ягод, собранных на принадлежащих Hospices виноградниках площадью в 61 гектар. В первых 144-х принимали участие только местные торговцы, и когда выставлялся на продажу очередной бочонок, зажигалась свеча. Торг продолжался до тех пор, пока она не сгорала.
Это была мучительно медленная процедура, и в 2005-м с общего согласия за дело взялась Christie’s, которой поручили найти новых покупателей из-за рубежа. Некоторые называют свои цены по интернету, другие — по телефону; десятки явившихся лично толпятся напротив здания Hospices на крытом рынке с покатым полом, где и происходят торги. Зрителям разрешено стоять позади. Те, кто не сумел втиснуться внутрь, заглядывают в окна снаружи.
В этом году предстоит продать 618 бочек вина вместимостью 288 бутылок каждая. Они выставляются партиями до девяти штук. Купивший первую бочку имеет право купить ещё столько бочек из партии, сколько пожелает, за ту же цену; оставшиеся снова возвращаются на аукцион. К сумме добавляют премию покупателя (8,4%), стоимость бочки (?600) и цену, назначенную местным продавцом за хранение вина до его розлива (?1500).
Аукцион продолжается почти шесть часов. Снаружи голос голос аукциониста, усиленный динамиками, смешивается со звуками волынок и других инструментов, на которых играют уличные музыканты; получается что-то похожее на рэп. По всему Бону идут гулянья, маскарады и соревнования по открыванию бутылок (победитель раскупорил 220 штук за 25 минут).
19.00
Местное телевидение сообщает о ходе аукциона. «Всё идёт отлично! Цены поднялись на 20%!»
20.30
Аукцион завершается. Выручка — ?4,8 миллиона, цена красных вин по сравнению с прошлым годом выросла на 38%, а белых — упала на 6% (после гигантского скачка на 60% вверх в 2006-м). Самой дорогой стала бочка белого Bаtard Montrachet за ?55 600. Общий прирост цен объясняется появлением клиентов из Азии и тем, что Энтони Хансон назвал «великолепной работой на виноградниках и в хранилищах».
21.15
Два ряда официантов образуют почётный караул для встречи 350 человек, приглашённых на последнее торжество уикенда в Bastion — это бывший пороховой склад XVII века, стены которого украшены роскошными гобеленами. Бритоголовый церемониймейстер во фраке с кружевными манжетами придумывает каждому новоприбывшему шутливый титул (меня он назвал «маркиз Тогобонга»).
Грибной суп с каштанами, фуа-гра с инжиром, лобстер, а затем цыплёнок запиваются Poully Fuissé и Corton Charlemagne. Здесь тоже поют песни, а ровно в полночь начинает играть джазовый оркестр.
02.00
Праздник окончен. Гости высыпают на ночную улицу. Холодно. Дождь. Такси нет. Мой отель в пригороде, в трёх километрах отсюда. Придётся идти пешком. Не слишком приятный способ завершить уикенд, но что делать — пора трезветь.
