Охота на приключения

СРЕДИ БЕЛЫХ ЛОДОК В БУХТЕ Royal Phuket Marina воронами в стае лебедей чернели плавсредства странного вида. Они были похожи скорее на сжатые ручные эспандеры, нежели на своих элегантных соседей—катера и яхты. Своим чёрным цветом и дутыми бортами они безнадёжно разрушали морскую идиллию, куда вполне естественно вписывались и лёгкий джаз, льющийся из динамиков, и шампанское Mumm в баре на пристани, и мачты катамаранов, отражавшиеся в окнах частных апартаментов. Соответствовал ей даже развалившийся в белом кресле Поло.

На вид ему было лет 35−40. Очки Поло носил модные. Шлёпанцы тоже. Модными были его футболка и шорты, его мышцы и даже кольцо. В свете событий последних лет немодными казались только гены Поло: француз арабского происхождения. Но и это с лихвой компенсировалось: ведь он был президентом французского отделения Hummer, в отпуске.

Отдыхал Поло всегда бойко, с синяками и адреналином. Он гонял на джипах по пустыням, спускался на горных лыжах с заснеженных пиков и с сибаритской улыбкой рассекал озёрную гладь на водных лыжах. На этот раз за 50 000 евро и пять с половиной тысяч миль от Парижа он стал участником игры с названием Rubson Raid Turquoise. Своё оружие—похожую на эспандер лодку, он, как и я, воочию видел впервые.

СОРЕВНОВАНИЯ, ПО СУТИ, И ЕСТЬ ИГРЫ. Так и зовутся—Олимпийские, да и корень у многих спортивных терминов один: выигрывать, обыгрывать, проигрывать. Растёт он откуда-то из детства, оттуда, где свора пацанов, где все наперегонки, и куда, случается, тянет вернуться. Не насовсем, а так—смотаться на каникулы.

Каникулы эти должны были стартовать с утра пораньше, в 30 километрах от Royal Phuket Marina, на небольшом частном острове Ранг Яй. Международная гонка Rubson Raid Turquoise—приключение в духе Camel Trophy, с той лишь разницей, что на воде: 100 участников, 20 команд, 60 журналистов и 5 дней игр для взрослых. Дяди и тёти из Франции, ЮАР, Гваделупы, с Карибского острова Сент-Барт, из Италии, Китая, Голландии и даже России выгружались на остров, дабы притулиться в импровизированном бивуаке, устроенном прямо на поле для гольфа. Прямоугольные строения с несущей конструкцией из бамбуковых стволов, пальмовые листья вместо стен и крыши, четыре матраса, лежащие вплотную друг к другу, и похожая на цирковой купол сетка от комаров—так выглядели палатки. Президент французского отделения Hummer почивал нос к носу с тремя другими мужчинами.

За 5 дней соревнований им всем предстояло проверить на прочность свои лодки и себя: преодолеть расстояние в 500 морских миль и принять участие в десятке состязаний на воде и на суше. Лагерь заливался разноголосым храпом, и только покачивающиеся на волнах лодки, как спящие хаски, были готовы в любую минуту проснуться, рвануть вперёд и гнать, прокладывая путь среди торчащих из воды причудливых островов, объезжая трухлявые рыбацкие донки с тарахтящими моторами и разрезая носом плоть упругого ветра.

РАБОТА ЖУРНАЛИСТОВ СВОДИЛАСЬ к пассивному наблюдению. С тех пор, как стартовала гонка, участники плавали, бегали, гоняли на лодках и аквабайках, гребли и строили плоты, а я торчала на судне для прессы и умирала от зависти. В стороне от шумных пляжей Паттайи и Пхукета, я тоже хотела бороздить просторы Андаманского моря на быстрой, как стриж, лодке. Азарта у меня было хоть отбавляй. Да и своё членство в спортклубе я эксплуатировала регулярно. Иными словами, вполне могла вписаться в команду. Конечно, не в голландскую, состоящую из одних профессиональных спортсменов. И не в команду ЮАР с накачанными «спасателями на водах». Однозначно не в гваделупскую, выигравшую Raid Turqouise в Бразилии в 2005 году. Наверное, не во французскую «VIP» с чемпионом мира по тайскому боксу и бегуньей, призёршей Олимпийских игр. И уж точно не в команду мужчин в розовых майках, крайне плохо выступавших за (по их собственным словам) «всемирную армию гомосексуалистов».

Мне было по пути с теми, кто не рвался к победе. Соревнование Rubson Raid Turquoise, организованное шесть лет назад компанией Henkel, предоставляло поразительную возможность поучаствовать любому обладателю стабильного банковского счёта. Спортсменов со стажем оперативно разбирали спонсоры, а такие, как Поло, отправлялись в гонку сами по себе, как в необычное путешествие. Освоив водные пространства Сейшельских и Амирантских островов, Мартиники, Гваделупы и Бразилии, к 2007 году Rubson Raid Turquoise добралась до Таиланда. Не того, где массаж с сексуальными опциями и трансвеститы, тайский бокс и толпы туристов, а другого, закрытого для тех, кто не ищет.

Мы искали. Стараниями организаторов 100 человек мучались в предельно экзотических и уникальных местах.

НА ГРЫЗУЩЕМ ЯБЛОКО ПОЛО был гидрокостюм и массивный шлем с логотипами. Одетый идентичным образом Бруно делал вид, что эпилирует ноги рацией, а двое оставшихся членов команды №14 крутили в руках вёсла, соображая, на что они больше похожи: на тосканские лопатки для пиццы или на исполинские мухобойки. Лодки, единственное назначение которых было быть очень неудобными, отдыхали после очередного скоростного этапа.

Человеку не слишком спортивному прогулка на такой лодке грозит травмами. Скорость под 100 км/час, волны, подбрасывающие судёнышко на метр, а то и два над водой, и сама вода, приобретающая жёсткость асфальта,—это были только цветочки. На вираже было проще простого присоединиться к летучим рыбам, другими словами, вылететь из лодки, но самое страшное заключалось в необходимости стоять во время движения—час, два, три, если нужно. Коленки Поло уже скрипели от постоянной амортизации.

Остров Джеймса Бонда, засветившийся в «Человеке с золотым пистолетом» с Роджером Муром, торчал из воды большим толстым пальцем. В национальном парке залива Пханг Нга он был знаменит не меньше, чем жутковатого вида пещеры со сталактитами и сталагмитами. В отдельные районы национального парка туристическим лодкам вход был заказан, но наш чернобокий кортеж с лёгкостью плыл по петлявшим каналам, обрамлённым красивыми манграми. Из воды цвета ила торчали любопытные корешки, питающие кислородом мангровые деревья, из домов в плавучих деревнях—любопытные лица рыбацких детишек.

Поло казался довольным.

ГРЕБЛИ ВСЕ САМООТВЕРЖЕННО. К югу от побережья Краби, в начале перешейка между двумя необитаемыми «кляксами» глушились моторы Yamaha и брались в руки вёсла. Догребшая до конца перешейка команда по взмаху судейского флажка опускала мотор в воду и неслась дальше, к пещере. За три корпуса лодки до входа в пещеру опять тормозили, ныряли, доставали со дна привязанные к тросу ленточки с баллами, и снова мчались—на окаймлённый водой и горами пустынный пляж в духе «Острова доктора Моро» Г. Уэллса. Оптическая иллюзия создавала эффект марева, в котором бегущие спортсмены, как заходящие на посадку самолёты, медленно приближались к финишу. Обессилевшие от бега и палящего солнца, они падали за чертой и, как вараны, ползли к воде, чистой настолько, что можно было разглядеть рыбу, объедающую кораллы на глубине 25 метров. Пока глядели на рыбу, из чащи выползли реальные вараны и под шумок своровали из сухих пайков курицу. На горизонте стоял чёрный столб.

Такие внезапные, льющие навзрыд дожди бывают только в тропиках. Как будто на площади в один квадратный километр кто-то включил гигантский душ. Волны в секунду потемнели и вздыбились, принимая в себя мегатонны воды с неба. Молния вспорола чёрный занавес сверху донизу, град миллионами иголок обрушился на обнажённые части тела, веки не могли сопротивляться ураганному ветру и, следуя за потоком, закрывались сами собой.

Эта была катастрофа, великий потоп, тёмно-серое светопреставление. И вместе с тем упоительное единение с безжалостной стихией, граничащее с сексуальным удовольствием от унижения кем-то, кто несравнимо сильнее тебя.

НА УЮТНЫЙ ЧЕТЫРЁХПАЛУБНЫЙ парусник Star Flyer, зафрахтованный компанией Henkel для участников гонки, я поднялась уже затемно. Вода стекала с меня, как с мокрой тряпичной куклы.

На корабле было тепло, играла живая музыка, те, кто успел избежать шторма, лениво бродили по палубе, посасывая слоёные ликёры через керамические трубочки. Повар-гаваец колдовал над дымящимися лобстерами и домашним карамельным тортом, а бармен жонглировал откупоренными бутылками.

С утра пораньше парусник уже стоял на якоре в национальном парке Тарутао. С 59-метровой мачты открывался панорамный вид на земной шар. В натянутых вдоль бушприта сетках загорали малочисленные в гонке барышни.

—Хай, ты Ирина?—капитан самой безнадёжной в зачёте команды Поло Шеди был вызывающе весел.

—Предположим,—я слегка приподнялась в сетке, как бабочка в паутине.

—Понятно,—и он без зазрения совести оценил взглядом мои формы.—Я Поло, приятно познакомиться.

Как у любого француза, смекалка у него работала быстро.

—Я слышал, тебе нравится гонка?

—Предположим,—продолжила я осторожничать.

—Понимаешь, Бруно болен,—и он многозначительно подмигнул,—и на сегодня ты можешь стать членом нашей команды. Хочешь?

УНИФОРМА БРУНО БОЛТАЛАСЬ НА МНЕ, как на швабре. Поло в свойственной определённому сорту мужчин манере распушал свой павлиний хвост по ширине лодки. Он говорил о Куршевеле, о поварах с мишленовскими звёздами, считающими за счастье, если он съест их суп. О ежегодно устраиваемой им гонке на «Хаммерах» в тунисской пустыне, о деньгах и брендах. О своём чемпионском титуле по фристайлу на водных лыжах и кое-что о правилах нынешнего этапа.

«Мы—худшая из команд,—раскладывал всё по полочкам Поло.—Мы хотим остаться последними. Поэтому мы планируем хуже всех выступить в скоростном заезде, а затем облажаться в этапе на водных лыжах». Но Поло лукавил. С таким павлиньим хвостом он не мог не мечтать хотя бы раз оказаться первым. И когда доходило до дела, он старался вопреки всем раскладам.

Лодка неслась на предельной для Поло скорости. Мои коленки как надо амортизировали, и я радовалась тому, что мой малый, в сравнении с мужским, вес делает лодку чуть более лёгкой. На поворотах собственный центр тяжести то и дело смещался куда-то за борт. Мы ехали довольно прилично, и в знак одобрения Поло пришло в голову сделать рукой нехитрый командный жест. Ключ, привязанный к запястью проводом, похожим на телефонный, моментально выскочил из зажигания. Лодка тупо замерла, волшебные секунды скатились по бортам тяжёлыми каплями, мои щёки горели, а лицо сияло от счастья. В результатах мы, конечно, были последними.

ВОДНЫЕ ЛЫЖИ ВАЛЯЛИСЬ СБОКУ РУБКИ. Поло дрожал от холода и материл волны. Финиш этапа маячил в далёком будущем, в 60 морских милях от точки старта, в той самой лагуне у острова Пи-Пи, где Леонардо Ди Каприо нечеловеческим способом прикончил акулу в «Пляже» Денни Бойла.

Чемпион по фристайлу сдулся, а остальные категорически отказывались лезть в воду. «Фристайл—это спокойная вода, понимаешь?—таращил на меня глаза Поло.—Ты, кстати, умеешь?»

Всё в том же гидрокостюме Бруно я выделывала позади лодки пируэты из немых фильмов 20-х годов. Мои 15 километров побили все личные рекорды команды Hummer, после чего, товарищески постучав мне по спине, Поло привязал лыжи к бортам и, наплевав на правила, дал гари в сторону ядерного заката. Судьи отчаянно махали флажками, а рация натужно хрипела предостережениями. По приезде команду дисквалифицировали.

Поло был весел. Соревнование подходило к логическому завершению, его экипаж был первым с конца, и Поло чертовски нравилось, как он провёл время. Вокруг него улыбались другие мужчины. И было в них нечто особенное. На денежных пляжах Сардинии и Сен-Тропе они, как и все, лежали бы подгоревшими тостами, а здесь были героями. И среди них, с ногами, на которых синяков было не меньше, чем островов в Андаманском море, я чувствовала себя женщиной.—RR